Моя прекрасная повариха
Шрифт:
– Про платок это он сам рассказал? – спросил я. Эвентина было даже жаль. На его месте я поступил бы точно так же, Азора была права, называя его порядочным мужчиной.
– Шеф Гемини выяснил. Там на платке остался магический завиток, который указал на прежнего хозяина.
Я не сдержал ухмылки.
– Идиот! Отправлял парня на верную смерть и подсунул ему свой платок!
– Он не думал, что завиток уцелеет после трех недель в кармане мертвеца в пруду, – серьезно ответил Саллеви. – Нам просто повезло, что у нас есть такая улика, и
Я невольно отметил это «нам повезло». Кажется, Саллеви во многом отошел от своих сородичей, и меня это обрадовало.
– А зачем он все это сделал? – спросил я. Саллеви пожал плечами.
– Пока молчит. Шеф копает в сторону вашей сбежавшей текучей жилы. Если ее найдут и если к ней позволят подойти, то... – он развел руками. Я вздохнул.
– Знать бы еще, где ее искать.
Саллеви расплылся в довольной улыбке.
– Я пока не уверен, – сказал он, – но у меня, похоже, есть одна идея. И если у меня получится, то мы отправим Эленвера далеко и надолго.
Я улыбнулся в ответ, и мы вновь обменялись рукопожатием.
– Что бы это ни было, – ответил я, – я это поддержу. И помогу.
Азора
Артефакт доктора Смитсона мягко вращался на деревянной подставке, и в его синем сиянии плавала золотая звездочка, мягко пульсируя и покачиваясь на невидимых волнах. Фьярви не сводил с нее глаз, потом кашлянул в кулак и каким-то не своим голосом спросил:
– Вот так он выглядит, да?
– Да, – кивнул доктор. – Ваш ребенок. С ним все в порядке, видите, какое чистое сияние?
Когда-то нам с Эленвером в точности так же показывали маленькую Глорию – тогда вокруг звездочки рассыпались серебристые искры, и лейб-медик сказал: «Это будет волшебница невероятной силы, ваше высочество». Для Эленвера не было ничего хуже – он, конечно, сдержался, сделал вид, что все в порядке, и спросил: «А мы сможем, например, вырезать это из нее? Или как-то купировать ее магию?»
Разумеется, ответ был отрицательным – и я стала порченой женой, которая в положенный срок родила такого же порченого ребенка.
Фьярви задумчиво подпер ладонями щеки и мечтательным тоном произнес:
– Вот так целый день сидел и смотрел бы. Мальчик, да?
– Пока еще неясно, – улыбнулся доктор. – Вы не задумывайтесь об этом. Не настраивайте себя. Главное, чтобы ребенок и мать были здоровы, а какого пола дитя…
– Нет-нет! – тотчас же поспешил объяснить Фьярви. – Я не об этом. Мне вообще все равно, мальчик это или девочка. Но если бы я знал, то уже называл бы по имени…
Я не сдержала улыбки, настолько это было трогательно.
– А магические способности? – спросила я. Доктор неопределенно пожал плечами.
– Пока ни единой искры. Кажется, вы все передали старшей дочери, госпожа Эрикссон, остальным ничего не осталось.
Расплатившись за визит, мы вышли из больницы и неторопливо побрели по вечерней
– Госпожа Азора! – ко мне подбежала девочка, судя по одежде и прическе, из высших слоев общества, и протянула мне поваренную книгу. – Госпожа Азора, меня зовут Кьяра. Подпишите мне, пожалуйста, книгу на память!
Приблизились служанка и бонна – важные, с грузом игрушек и сладостей в руках. Всем своим видом они показывают, что не одобряют свою воспитанницу.
– Конечно, Кьяра, – Фьярви протянул мне карандаш, который носил с собой в записной книжке, и я оставила девочке автограф. Кьяра широко улыбнулась и призналась:
– Вы просто удивительная! Когда я вырасту, я тоже хочу стать поварихой!
Судя по лицам ее взрослых спутниц, они едва удерживались от обморока. Благородная леди – и на кухне? Какой стыд, какой позор! Я ободряюще погладила девочку по плечу и сказала:
– Ты сможешь быть, кем захочешь, Кьяра. Не бойся мечтать и идти к своей мечте, и у тебя все получится.
Кьяра даже подпрыгнула от радости, прижимая к груди книгу. Мы пошли дальше, и я услышала, как бонна отчитывает свою воспитанницу: что за странное желание готовить у юной леди, у вашего отца есть повара, вы должны вышивать и рисовать, а не выбирать сковородки…
– Ты вдохновляешь, – с гордостью произнес Фьярви. Я кивнула.
– Я просто знаю, что надо делать то, что ты любишь. Вот и все.
Из кондитерской вышел Саллеви – после вынужденного отказа от спиртного он принялся налегать на сладкое и заметно расширился в лице и талии. Увидев нас, он помахал нам, и я сказала:
– Мне надо кое-что с ним обсудить по поводу следующего этапа. Увидимся дома?
– Хорошо, – согласился Фьярви. Саллеви подошел, мужчины обменялись рукопожатием, и Фьярви добавил: – Глория как раз хотела показать какой-то новый опыт.
Когда он исчез в толпе, то я спросила:
– Он хочет продать «Вилку», верно?
Саллеви, который, как видно, в самом деле хотел обсудить конкурс, удивленно поднял белесую бровь.
– Откуда вы знаете?
– Видела документы у него на столе.
Мимо пробежал очередной официант Морави, держа в руках ведерко с вином во льду. Саллеви проводил его тоскливым взглядом и сказал:
– Да. Хочет и уже продает. Мы давеча обсудили цену. После окончания конкурса оформим все документы. Я предложил ему место управляющего, он согласился – так что в каком-то смысле «Вилка» останется у него. Он почти ничего не потеряет, я не собираюсь ничего менять. Если система работает, то ее не нужно трогать.