Моя профессия ураган
Шрифт:
Я…
Мне так хотелось насытить их яростным стремлением к восхождению, саморазвитию, к Любви, и дать им импульс развития, что я даже не замечала, как тысячи людей внутри громадного Храма оборачиваются ко мне…
— Только Любовь делает человека счастливым и как мало кто понимает, что блаженнее Любить, пылать сердцем, чем даже быть любимым!!! Завет Любви есть завет твоего собственного счастья! Ураган самозабвенной собственной Любви твоей есть Ураган Счастья! Я Говорю, —
Глава 44
— Что с ней?! Она жива?!? — это чей-то истерический голос.
Я не сразу поняла, что это обо мне, и я неожиданно для себя валяюсь на полу.
— Проклятые галлюцинации! — ответила на первый вопрос я, приподнимаясь из положения лежа. — Со мной плохо!
— Ничего, сегодня день излечений, это пройдет, — сказал подошедший священник. — Чем она страдала?
— Необоснованной ненавистью к дуракам и свящ… — я не договорила, ибо Сахэн резко наступила мне на ногу. И больно, совсем как тэйвонту, а не как девочка.
— Ничего, это пройдет, — не услышав, стандартно проговорил священник.
Сахэн не выдержала и захихикала.
— Ты можешь мне объяснить, почему и как ты все превращаешь в цирк? — беря меня под руку, ехидно спросила она.
— Это не я, — хмуро ответила я. — Они сами стараются… Я только смеюсь.
Сахэн захихикала еще громче.
— Когда надо, — добавила я.
Сахэн начала смеяться по настоящему.
— И в нужных местах, — уточнила я.
Сахэн уже была не в силах остановить всхлипы смеха.
— У нее начинается стандартная истерика, — тут же объяснила я окружающим, — такая болезнь.
Сахэн стало только хуже.
— Это бывает при эпилепсии, не бойтесь! — похлопала я отшатнувшегося купца по спине. — В сочетании с бешенством дает потрясающие спазмы…
Сахэн закусила губы, но вместо этого у нее из глаз брызнули слезы, и она задергалась, пытаясь успокоить его, то есть погладить его руку, как она это делала. Купец испуганно кинулся прочь.
— Развлекаетесь? — раздался вкрадчивый голос сзади, и меня обхватили чьи-то руки.
— Кажется, тебя выслали! — сквозь зубы неслышно заметила я, разозлившись.
— Мне тоже так кажется! — усмехнулся Карен.
— Карен, немедленно отпусти меня и стань как все нормальные люди, спереди… — зашипела я.
— Чтоб опять увидеть то, что ты захочешь, Аниа? — он откровенно ухмылялся. — Когда ты научилась синтезировать другой запах? Это умеют только редкие аэнцы!
Или я опять под майей?
— Мне кажется, ты сам себя обманываешь! — честно сказала я. Как всегда, именно поэтому мне и не поверили.
— Почему мне так приятно тебя держать?
— Потому что этого пока не видит Радом, — справедливо отметила я, — после этого тебе будет очень неприятно и больно ходить…
— Ты злючка!
— Тебе сейчас будет очень больно! — пообещала я.
— А кто убил Лорда Риберийского и двух его тэйвонту? — спросил Карен. — Ты даже перстень не сняла!
— Ты становишься наглым и опасным! — сказала я.
— Может тебя прямо в таком виде доставить отцу?
— Карен, тут нет ни одного нормального человека, который принял бы меня за Аниу!
— А графа Хэнсо? — не слушая, продолжил он обвинять.
— Тэйвонтуэ! — не мудрствуя, ответила я.
— Но ты же ей приказала!!!! — возмутился он. — Вон он, знак, сияет и пульсирует!
Камень действительно светился и пульсировал, словно между ним и скульптурой была протянута тонкая нить…
— Если ты меня не отпустишь, я тут точно так же прикажу тебя казнить! — пообещала я.
— Они этого не сделают! — неуверенно сказал он. — И не поверят… — последнее, правда, он прошептал еле слышно.
— Ты сомневаешься? — презрительно сказала я. — В том, что они примут меня за
Властительницу? Или в том, что я это сделаю?!? — хмуро и властно спросила я, подозрительно выпрастывая руку.
— Ты не посмеешь убить в Храме! — проглотил он.
— Сотня свидетелей подтвердят, что ты меня лапал в Храме, — хладнокровно парировала я.
— Не лапал, а обнимал! — запротестовал он.
— Я тронута, что это так называется! А теперь пусти.
Я дотронулась до него перстнем, слегка повернув больную руку, и он ахнул от боли.
— Немедленно убирайся прочь, пока я тебя не убила, — удовлетворенно сказала я.
Он что-то молчал.
Обернувшись в обмякших руках, я с удивлением увидела безжизненные глаза… Я ахнула, и только потом сообразила, что он в глубокой отключке, но жив.
— Ты Аниа? — отчаянно спросила Сахэн.
Ну вот, опять начинается! — устало подумала я. И утомленно сказала:
— Ты когда-нибудь научишься верить?
Я осторожно поставила его у стены, чтоб он стоял, как настоящий.
— Ты его когда-нибудь видела? — шепотом спросила Сахэн, поверив мне.
— Да, но он принял прошлый раз меня за Аниу. Он зашивал мне руку, — замучено объяснила я, ибо мне не хотелось сейчас говорить. Как всегда при духовном подъеме я почему-то уставала от пустой болтовни, а я ее наговорилась достаточно. — Но я не Аниа, — я ее видела.
— О Господи, это Карен да?! — до Сахэн, наконец, начало что-то доходить, и она сопоставила носившиеся слухи. — И он принял тебя за Аниу? И обвинил ее? — ахнула она.
— Да, и потому чем быстрей ты скажешь мне, кто я, тем быстрей я с этим всем покончу, — я нетерпеливо махнула рукой, показывая ненароком на карту Дивенора, брезгливо сбрасывая чью-то руку с рукава.