Моя пятнадцатая сказка
Шрифт:
Глядя на него, я пожалела, что у меня нету такого брата. Но, впрочем, такой замечательный брат был у милой Хикари, а ей было положено иметь в жизни хоть что-то хорошее! Просто… Ну, было бы очень грустно, если бы у такой доброй девочки совсем ничего хорошего в жизни не было, верно?..
Ее мама пригласила меня поесть до моего ухода. И тоже приказала Рескэ меня проводить.
— Ночь уже, темно. А Сеоко живет в другом районе.
Готовила она немного блюд — и страшно извинялась за это — но очень-очень вкусно. А чай нам уже заваривал ее сын, выгнав мать посидеть хоть чуть-чуть.
— Ты больше устала за день, чем я, — серьезно заметил он.
После ужина меня до самого дома проводил! Он шел молча, почти не расспрашивал меня ни о чем. Но рядом с ним идти было как-то спокойно. Я не испытывала неловкости, идя рядом с мальчиком, тем более, бывшим старше меня и даже из другой школы.
— Ты знаешь, кто ее бил? — спросил он, когда мы уже шли по моей улице, — Она не признается. Но я не могу этого видеть. Но, как назло, она учится в школе для девочек. Я не могу туда приходить. Не могу защитить ее.
Вздохнув, призналась:
— Она просила никому об этом не говорить.
— Как всегда! — проворчал Рескэ, — Она такая дура! Давно уже пора бы их проучить.
Где-то поблизости выла машина скорой. И мы запоздало заметили вдалеке толпу людей. Я не хотела туда идти — уже очень устала. Но второй Рескэ пошел. И я, поколебавшись чуть-чуть, пошла за ним.
Оказалось, девочку вытащили. Едва живую. Одежда порвана, в живот кто-то пырнул ножом. Она уже не могла сама говорить. Ахали женщины. Сердито хмурились мужчины. Жались к матерям или к друзьям дети. Врачи возились вокруг, обрабатывая ей живот. Сатоси-сан что-то обсуждал в сторонке с другими полицейскими. За машиной скорой помощи я разглядела и полицейскую машину. Вот врачи подвинулись к сумке с медикаментами — и я увидела ее лицо. Девочка была без сознания. И как будто знакомая… Ох, это же прошлая хозяйка котенка!
Рескэ вдруг криво усмехнулся. И, повернувшись к пострадавшей спиной, пошел обратно. И я опять последовала за ним.
— Почему ты усмехнулся? — тихо спросила, когда мы отошли далеко уже от толпы, — Разве можно улыбаться, когда кому-то плохо?! А если… если ее совсем убили?!
— Это их заводила. Главная из девчонок, которые травят мою сестру, — спокойно ответил Рескэ, — Я узнал ее. Я уже как-то оставил ей фингал и требовал отстать от Хикари. Вроде стало тихо. Но вчера сестру снова били.
— Но, все-таки… — робко начала я.
— Мне ее не жаль, — он сердито мотнул головой, — Совсем. Сколько можно людей мучить?! Вот и получила.
— Но вдруг она попалась бандитам? Вдруг ее… того… ну…
— Если она постоянно мучала других, то пора бы ей было уже и получить, — проворчал он.
Вдруг развернувшись, цапнул меня за ухо, за мочку, но не больно.
— Ты где вообще живешь? Я пообещал проводить тебя до твоего дома. А то вдруг у вас тут маньяк какой-то завелся. Я не смогу спокойно спать, если отпущу тебя одну.
Робко указала рукой направление. Он тотчас же меня выпустил. И до моего дома мы дошли молча.
Так одноглазый котенок в первый же день принес Хикари несколько счастливых совпадений. А ее врагу — несчастный случай. Может, он и вправду мог стать манэки-нэко для Хикари?..
Но… откуда Нищий об этом узнал?.. И почему он не забрал котенка себе? Почему играл с ним на улице, отвлекая немного от ран, хотя надо бы взять несчастного звереныша — и сразу отнести к врачу?..
Учитель мой извинялся, что плохо обо мне подумал. Прямо перед всем классом. Мне же пришлось на следующий день вернуться в школу. Хотя бы за рюкзаком. И надо было объяснять учителям, почему я отсутствовала без причины на других уроках.
Я так заплакала и так убежала, так резко ответила вчера, что мне поверили, что я сама придумала мою историю. Но даже от того, что мне запоздало поверили, даже после извинений учителя, какой-то осадок внутри меня остался. Боль осталась в моей душе. И я даже радовалась, что этот семестр последний и почти закончился — и скоро я уже не увижу этого учителя. Странно, он мне нравился все эти шесть лет. Как интересно рассказывающий. И как заботливый человек. Но его предательство и неверие в меня, во мне что-то убили. Что-то, что связывало меня с ним.
Он или кто-то из одноклассников подобрали мою историю тогда, разгладили. Вот, следы от мятых линий стали почти неприметными. Но даже эти мятые листы, даже потому, что их кто-то старательно разгладил, все-таки сохраняли на себе след от прошлого. Я запихнула эту историю куда-то вглубь шкафа, в надежде поскорее о ней забыть. И о моей душе, которую смяли и испортили. Хотя и пытались разгладить потом. Все-таки, раны от чужих поступков и слов оставляют след в наших душах. И смятые комки чувств после себя. Даже если кто-то потом и старается их разгладить.
В новостях говорили, что в двух городах случались перестрелки. Кровь находили, но убитых — нет. Предположили, что какие-то разборки между кланами якудз. Кстати, Кикуко и Тэцу мне больше не встречались. Возможно, они куда-то переехали. И, может, те ночные драки имели какое-то отношение к ним. Мне грустно, что где-то какие-то люди дрались и стреляли друг в друга. Но как-то спокойнее стало ходить по улицам, не ожидая там случайно встретить эту страшную девочку. Тем более, мне совсем не хотелось получить пулю в голову или в спину. Так что даже лучше быть подальше от нее.
Хотя я ей немного была все-таки благодарна. Что она не простила смерть Каппы тому жуткому водителю. Не простила то, что едва не переехал брата моей подруги. Или… она не о них заботилась? А только мстила?.. Но, впрочем, мне она вряд ли объяснит когда-нибудь, почему так поступила. Да и мне страшно было опять встречаться с ней. Всего две встречи — и смерти в каждую из них. А она так спокойно стреляла в людей и по машине, целилась в якудзу с пистолетами из простой рогатки… Нет, я счастлива, что живу простую жизнь! Что я не привыкла к смертям и убийствам! Это страшно, в конце концов! Тем более, когда кого-то убивает ребенок!