Моя пятнадцатая сказка
Шрифт:
— Рескэ! — позвала я напугано.
Они, вздрогнув, обернулись ко мне.
Казалось, красная луна засветилась ярче обычного. Или… это его черные глаза, посмотревшие на меня, вдруг вспыхнули красным светом?.. Глаза черные как бездна. Бездонные, как ночная мгла. Такая черная или темная-темная радужка, как будто сливавшаяся со зрачком. Или… и правда сливавшаяся?..
— Ты кто? — спросил Синдзиро, поднимаясь с могильного холма.
Я только растерянно смотрела на него. Одетого в длинное светлое кимоно. Нет, нежно-сиреневое. Точнее, белое с многочисленными гроздьями глициний. Оно казалось белым в темноте, издалека. Но… оно было сплошь почти покрыто узором, мелким-мелким. Словно бесчисленное количество гроздей нежно-сиреневых фудзи упали на его плечи, стекали вниз. А его длинные-длинные волосы, отчасти выпавшие из узла на затылке, скрепленного длинной серебряной шпилькой, текли по душистым соцветиям. То есть, нет. Нет, не показалось. Этот странный запах… это пахло от него!
— Кто ты, звереныш?.. — растерянно спросил молодой мужчина, медленно подходя ко мне. Будто плыл. По воздуху, а не по земле.
Он странно двигался. Он был не такой как всегда.
Что это с ним?.. Со мной?..
Я смотрела, как он приближается, и сердце неровно билось. Быстро-быстро. Быстро. Быстро…
— Кто ты? — повторил он.
— Синдзигаку? — растерянно позвал его Рескэ.
— Сюэмиро? — молодой мужчина растерянно обернулся.
Рескэ вдруг улыбнулся. Ступил к нему. Споткнулся о холм.
— Нет! — Синдзиро гневно протянул к нему руку — и мальчик отшатнулся от выросших и заострившихся ногтей. То есть, когтей, — Не трогай его!
— Это твой друг? — мальчик склонил голову на бок, разглядывая его и могилу.
— Это мой враг! — проворчал молодой мужчина.
— Ты… — голос моего друга дрогнул, — Ты его убил?
Синдзиро снова посмотрел на могилу. Нахмурился. Долго молчал — мы напряженно ожидали его ответ — потом вдруг потерянно признался:
— Я.
— Тогда… — Рескэ куснул губу, — Почему ты его охраняешь? Если ты его убил?
— Не знаю, — глухо сказал молодой мужчина, отодвигаясь от холма.
— Нет, ты знаешь! — вдруг рассердился мальчик, гневно сжал кулаки, — Если ты охраняешь его могилу — того, кого сам убил — ты должен знать ответ! Ты должен понимать, почему ты охраняешь его?
— Разве все в этом мире можно понять? — глухо отозвался Синдзиро.
Мальчик вдруг выхватил из кармана нож для бумаги и вывел вперед лезвие. Мужчина как-то странно на него посмотрел. Заиграв с прядкой своих бесконечно длинных волос в когтях, еще более длинных, чем его тонкие длинные пальцы.
— Что она тебе сделала?! — сорвался на крик Рескэ, — Почему ты ее убил?!
Синдзиро вздрогнул. Глухо спросил:
— Ее? О чем ты, мальчик?
— Под этим холмом девушка!
— Нет, мужчина, — вдруг ухмыльнулся Синдзиро.
— Ты врешь!
— Проверь! — когтистая ладонь выползла из-под длинного-длинного рукава, указав ему на могилу, — У тебя даже есть, чем копать. Молодец, прихватил, — он вдруг прищурился, — Как тебя зовут?
Мальчик не сказал. Долго переминался, мрачно сжимая нож, смотря то на лезвие, то на странного мужчину в старинном кимоно.
— Я понимаю, что тебя мучают сомнения, — добавил мужчина спустя долгое время, — Но, если не раскопаешь, то не поймешь.
— Это… — голос Рескэ дрогнул, — Это чья-то могила! Кем я буду, если потревожу его покой?!
— Но ты утверждаешь, будто я… — голос мужчины дрогнул, — Убил девушку. Или женщину. Девочку какую-то. Если не разроешь землю — так и не поймешь.
Сжал пальцы — кровь потекла из пронзенной кожи, а концы когтей вышли с другой стороны.
Меня передернуло от ужаса. А он… посмотрел на израненную руку так спокойно! Даже Рескэ дрогнул.
— Да, говорят, тела мужчин и женщин отличаются. Раскопаешь и поймешь, — равнодушно продолжил жуткий мужчина.
— Спустя столько веков остался лишь скелет!
— Столько веков?.. — Синдзиро резко повернулся к нему, голову наклонил на бок, разглядывая так, словно увидел.
— На тебе старинная одежда, а на мне — форма двадцать первого века.
— Эпоха Хэйсэй, император Акихито, я знаю.
— Знаешь? — Рескэ наклонил голову на бок.
— Так… ты не хочешь проверить? — Синдзиро, вздрогнув, разжал пальцы, выпуская когти из распоротой ладони и окровавленной рукой погладил могильный холм.
— Откуда ты знаешь… девиз и императора моей эпохи? — мой друг нахмурился.
— А откуда ты знаешь это место? — нахмурился мужчина.
— Это… — мальчик замялся.
— Ты ведь… не мог прийти за мной, чтобы отомстить?..
— Я хотел тебя найти. Но убивать не хотел. Хотел только спросить. Только одно.
Синдзиро задрожал. Обнял плечи когтистыми тонкими длинными пальцами, оставляя поверх изящной вышивки на левом рукаве кровавый растущий развод.
— Нет! — вздрогнула я, протянув к нему руку, — Не надо! Не пачкай!
— Что?! — он резко развернулся ко мне.
— Эта одежда… она сделана так красиво!
Он задрожал. Протянул окровавленную руку ко мне.
— В ней твоя душа, Фудзи?..
— Так ты все-таки ее убил? — глухо спросил мальчик.
— А ты пришел убить меня теперь? — он криво усмехнулся, но даже не обернулся к нему, по-прежнему сжимающему нож за его спиной.
— Ты так уверен, что сможешь убежать? — тихо спросила я.
— Но почему?! — Рескэ сорвался на крик, — Почему ты ее убил?..
Синдзиро резко развернулся к нему и закричал, отчаянно прокричал:
— Но почему ты не спросишь, почему я убил тебя?
— А ты меня не убивал, — мотнул головой мальчик.
Мужчина растерянно провел ладонью по лбу — и по щеке его поползла кровавая струя. Будто кровавая слеза из глаза выкатилась.
Он… плачущий кровавыми слезами… в свете красной яркой луны… это было жутко!
Или… он и правда плакал? Заливая кровью белоснежное кимоно. То есть, тускло-сиреневое. С ужасно сложной вышивкой. То носил, красуясь, то портил. Портил так легко. Почему мне так больно внутри?.. Кровь на его кимоно… его кровь — это не то, что я хочу видеть!