Моя рыба будет жить
Шрифт:
Рут поразмыслила над этим.
— Ты права, — сказала она. — Мне это не нравится. Мне не нравится иметь столько свободы воли по отношению к чужому нарративу.
Мюриел рассмеялась.
— Хорошенькое дело, услышать такое от писателя!
— Я не… — начала Рут, как вдруг Оливер ее прервал.
— Смотрите! — сказал он, нацеливая объектив на клен. — Вон там. На нижней ветке. Это не твоя ли ворона?
Мюриел наклонилась вперед и поднесла к глазам свой бинокль.
— Похоже на джунглевую ворону, — сказала она. — Красивая
Она передала бинокль Рут.
Рут понадобилось несколько мгновений, чтобы разобраться в путанице ветвей и бледных завитков испанского мха, но потом она увидела — черное блестящее крыло выделялось на фоне зеленого мшистого покрова. Она подкрутила фокусировку. Ворона была далеко, но функция стабилизации изображения позволяла все прекрасно разглядеть.
— Да, это она. Узнаю этот орлиный профиль. Я почти уверена.
Ворона вытянула шею и повернула голову.
— Она нас видит, — сказала Рут. — Смотрит прямо на нас.
Оливер щелкнул еще пару кадров.
— Не слишком хорошо выходит, — сказал он. — Но, может, сойдет для идентификации. Хотелось бы мне сделать кадр получше.
Он опять навел объектив, но пока он этим занимался, ворона нахохлилась, расправила крылья и взлетела.
Рут опустила бинокль.
— Куда это она?
— Сюда, — ответила Мюриел, указывая вверх.
Ворона уже вылетела из гущи ветвей и теперь, набирая высоту, пересекала лужайку в их направлении. Оказавшись прямо над их головами, она что-то выпустила из когтей. Маленький круглый предмет промелькнул в воздухе и отскочил от деревянного пола у их ног, немного откатился и замер в щели между двумя подгнившими досками.
— Странно, — сказала Рут. — Что это было?
— Орех, — ответил Оливер, нагибаясь, чтобы его поднять. — Застрял в трещине.
— Орех? — Рут ощутила разочарование. А чего она ожидала?
Оливер опустился на колени.
— Похоже на лесной орех, — сказал он. Он вытащил складной нож и вытянул лезвие. — Наверно, с одного из наших деревьев, еще с осени.
Он выковырял орех и повертел в пальцах.
Рут взглянула вверх. Ворона кружила над головой, взлетая все выше и выше с каждым оборотом. Она подумала о Харуки и его капитане Вороне.
— Ты думаешь, она нас бомбить пыталась?
— Сомневаюсь, — сказала Мюриел. — Вороны сбрасывают орехи и ракушки на камни, чтобы разбить.
Ворона все еще была прямо над ними, но уже гораздо выше — просто черточка на фоне огромного неба.
— Думаешь, она ждет, чтобы мы разбили орех?
— Не похоже, чтобы она чего-то ждала, — сказала Мюриел. — Похоже, что она улетает. Может, это прощальный подарок.
— Держи, — сказал Оливер, вложив орех в руку Рут. — Если у кого шариков не хватает, это к тебе.
— Ой, ну спасибо тебе, — сказала она, перекатывая маленький твердый предмет в ладони. — Постараюсь не принимать это на свой счет.
Оливер еще стоял на коленях, складывая нож, как вдруг что-то под полом террасы
— Там внизу что-то шевелится, — сказал он. Наклонившись, он заглянул между подгнившими досками, прижавшись лицом к трещине, в которой застрял орех.
— Слишком темно. Можешь передать мне телефон?
Рут открыла приложение-фонарик и передала ему. Он направил луч в темноту под досками.
— Что это? — спросила она, но Оливер не ответил.
Он вскочил на ноги и побежал к крыльцу. Соскочив со ступенек, ожесточенно топая ногами и размахивая руками, он продрался сквозь густые заросли папоротника, опустился на четвереньки и исчез под террасой. Сверху им был виден огонек его фонарика, пока он нащупывал путь в грязи под верандой, потом они услышали тихий звук, что-то среднее между писком и всхлипом, и крик Оливера:
— Да что ж ты делаешь здесь?
— Это Песто, — сказала Рут, сжимая локоть Мюриел. — Вернулся из мертвых.
3
На кота явно кто-то напал, и он был страшно изранен. Случилось это, должно быть, еще несколько дней назад, потому что раны уже закрылись и в них развилась инфекция. Хвост, которым он так гордился и который обычно стоял торчком, теперь уныло свисал вниз, волочась по земле. Он был ужасно истощен. Шерсть пропиталась запекшейся кровью вперемешку с пылью, взгляд был отстраненным и тусклым, будто он укрылся где-то в недоступном кошачьем месте, где не чувствовал боли. Оливер вынес его из-под террасы и держал на руках, пока Рут отыскивала коробку и выстилала ее полотенцем. Когда они положили его в коробку, он попытался встать, но тут же упал. Задние ноги у него не работали.
— Плохо дело, — сказал Оливер. — Раны такие глубокие. И нарывают.
Он сделал глубокий вдох и провел рукой по боку кота. Когда он прикоснулся к израненному хвосту, кот приподнялся и попытался угрожающе завыть, но даже это было ему не по силам, и он опять шлепнулся на полотенце.
— Боль слишком сильная, — сказал Оливер. Голос у него звучал тонко и напряженно. Он выпрямился и встал над коробкой, глядя внутрь.
— Глупый кот. Он не выживет.
— Откуда ты знаешь? Может, он…
— Нет, — резко прервал он. — Инфекция уже распространилась по всему организму. Нам надо его усыпить.
— Хочешь, я позвоню Доре? — спросила Мюриел.
— Нет, — сказала Рут. — Нам надо отвезти его в город. Нам надо отвезти его к ветеринару.
— Да какой смысл, — сказал Оливер. Он резко повернулся и отошел к перилам террасы. — Я знал, что это случится. Глупый кот. Вечно сбегает. В драки лезет. Это был только вопрос времени.
— Поедем прямо сейчас — успеем на двухчасовой паром, — сказала Рут.