Моя скромница Джейн
Шрифт:
Тут крылся материал для интересной истории – Шарлотта это нутром чувствовала. Что-то такое, что пойдет «на растопку» ее Самого Первого Настоящего Романа о мисс Джейн Фрэйр.
– Возможно, – уговаривала она мистера Блэквуда в гостиной, – если вы хоть немного просветите меня относительно природы вашего интереса к мисс Эйр и причины настоятельного желания говорить с ней, я смогу замолвить за вас словечко перед ней.
Тот беспокойно поерзал на диване.
– Боюсь, я не уполномочен обсуждать детали этого дела с кем-либо, кроме мисс Эйр. Я хотел только узнать, не передумала ли она и не склонна ли
О боже, возможно, он-таки сделал ей предложение. Шарлотта поднесла к глазам лорнет. Щеки ее слегка зарумянились. А глаза у него, как она между прочим заметила, черные. Даже несколько траурного оттенка.
Мисс Бронте подалась вперед.
– Да-да?
– Не склонна ли согласиться поступить на работу в ОПЗД?
Шарлотта растерянно моргнула.
– Вы предложили Джейн Эйр работу? В Обществе?
– Именно так.
– Правильно ли я понимаю, что в настоящий момент оно набирает новых членов? – Она склонилась еще ниже. – В том числе женского пола?
– Да.
Не слишком-то он многословен, верно? Ну, да неважно. Новость все равно чудесная!
– Что ж, сэр, – произнесла Шарлотта, задыхаясь от волнения, – Джейн, кажется, приняла твердое решение. (С ума она сошла, вот что. Упустить такой шанс!) – Я хорошо ее знаю: она если что вобьет себе в голову, потом уже ничем не перешибешь.
На память ей пришел случай, когда мистер Броклхерст собирался обрезать всем девочкам волосы, чтобы они не зазнались и не уступили бесу тщеславия. Однако сейчас ей меньше всего хотелось упоминать о Броклхерсте.
Мистер Блэквуд издал легкий вздох разочарования и почесал подбородок. У Шарлотты создалось впечатление, что этому человеку в жизни нечасто приходится слышать слово «нет».
– Я не предполагал, что она не захочет меня даже видеть. Если бы мисс Эйр выслушала мои доводы, я уверен…
– Нет, сэр, – мягко возразила Шарлотта. – Если она от чего-то отказывается, то это, скорее всего, окончательно.
Александр выглядел удрученным, хотя явно пытался скрыть степень своего уныния. Он резко выпрямился.
– Ясно. Очень, очень жаль. Не многие люди прошли бы мимо такой возможности.
Шарлотта была с ним от всей души согласна.
– Я хотела бы узнать… – Она подавила нервный смешок, сделала глубокий вдох и призвала на помощь всю свою смелость: – …узнать, не рассматриваете ли вы возможности пригласить кого-то еще.
Александр наморщил лоб.
– Кого-то еще?
– Кого-то из ловудских девочек. – Она так низко наклонилась вперед, что чуть не свалилась со стула. – Например, меня, сэр. – И прежде чем он успел что-нибудь ответить, Шарлотта принялась перечислять свои достижения: – Я одна из лучших в своем классе. И быстро обучаюсь – вот увидите, с какой легкостью я освою все необходимые навыки. Еще я трудолюбива. Изобретательна. И у меня острый глаз. – Она сунула свой проклятый лорнет в карман и, сощурившись, уставилась на Александра. – Я вам очень пригожусь, обещаю.
Мистер Блэквуд прочистил горло.
– Не сомневаюсь, что вы – девушка незаурядная и деятельная.
– О да! Вы правы! И поверьте, я говорю это не потому, что здесь так ужасно живется и мне не терпится уехать.
– Скажите-ка мне одну вещь. – Теперь Александр тоже подался вперед. – Мы здесь одни?
Она приложила к глазам лорнет, оглядела комнату и ответила:
– Более или менее. Мисс Скетчерд, конечно, наверняка стоит под дверью, она ни на минуту никого из нас не оставляет без своей «опеки». А в остальном – совершенно одни.
Блэквуд кивнул как бы в подтверждение того, что знал и так. Затем с сожалением вздохнул.
– Боюсь, предложение касается только мисс Эйр. Никакие замены невозможны. – Он поднялся и отвесил ей сдержанный поклон. – Мисс Бронте.
Разочарование накрыло ее горячей волной. Она тоже встала и склонилась в реверансе.
– Мистер Блэквуд.
– Надеюсь, вы убедите мисс Эйр изменить решение. Если она передумает, полагаю, ей известно, где меня найти.
– Да, – выдавила она. – Постараюсь убедить.
Больше он не возвращался. Ловудские девочки, разумеется, пришли к выводу, что на их глазах разыгралась любовная драма, даже трагедия, что Джейн брошена. Теперь, наверное, сердце ее разорвется от тоски, и она умрет. Шарлотта, конечно, понимала, что это чушь. Джейн – из тех, кто сам бросает, а не из тех, кого бросают. А дело тут в привидениях, не сомневалась мисс Бронте. Настоящее приключение – вот оно, стучится в двери, а ее подруга, к крайнему огорчению Шарлотты, упорно не желает впускать его. И что еще хуже – молчит в тряпочку, не выдавая ни единой подробности относительно этого необычного делового предложения.
– Просто недоразумение, – в который уж раз твердила Джейн Шарлотте за завтраком несколькими днями позже.
– Так в чем смысл этого недоразумения?
– Это не имеет значения.
– Еще как имеет! – горячо возразила Шарлотта. – Зачем ты притворяешься дурочкой?
В столовой повисла тишина. Все взгляды обратились на них. (В этот миг в школе родился слух, что Шарлотта Бронте также по уши влюблена в мистера Блэквуда, и теперь им с Джейн Эйр придется бороться за его внимание. Вскоре девочки начали делать ставки на то, кому достанется место в его сердце. Большинство «голосовало» за Джейн. Конечно, они обе невзрачные, но она, по крайней мере, не слепая, как крот. Эти очки-лорнет Шарлотты – просто ужас что такое.)
– А ты зачем устраиваешь из всего этого балаган? – шепотом спросила Джейн.
В голосе Шарлотты зазвучала почти мольба:
– Ну, расскажи мне, что, что случилось тем вечером в Оксенхоупе? Что тебя так тревожит? Зачем тебя искало Общество? Меня просто разорвет, если я не узнаю!
– Придется тебе привыкать к разочарованиям. – Губы Джейн сложились в тонкую линию, словно она пытались их склеить, и Шарлотте не оставалось ничего, кроме как признать поражение. С тех самых пор они с Джейн почти не разговаривали. Однако мисс Бронте продолжала пристально наблюдать за подругой, а та продолжала разговаривать сама с собой, когда, как ей казалось, ее никто не слышит, – и даже чаще, чем раньше. Уроки она теперь вела рассеянно, иногда погружалась в задумчивость прямо посреди собственных объяснений и прерывалась на полуслове. Еще Джейн забросила рисование, и для Шарлотты это послужило наивернейшим признаком того, что она – сама не своя и не находит себе места.