Моя судьба. История Любви
Шрифт:
— У меня замечательная профессия, правда, тетя? Пусть даже слушатели не знают языка, на котором звучит песня, она доходит до их сердец. В этом — тайная власть музыки. Я не знаю сольфеджио, не играю ни на одном музыкальном инструменте, инструментом мне служит голос. Он открывает мне путь в любую страну. Хочу тебе еще вот в чем признаться. В поездках я чувствую себя прекрасно. Джонни — другое дело, ему недостает домашнего уюта. А для меня это не имеет значения.
— Да… я бы никогда не поверила, но ты по натуре просто бродячий акробат.
— В какой-то мере. Я люблю возвращаться домой. но ведь для того,
Да! Завтра в Париж возвращаются несколько человек из нашей труппы, и не без удовольствия: Джонни говорит, что у него там много неотложных дел, Бруно скучает по своей «Олимпии», а Эдди хочет сам проследить за тем, будут ли вовремя выпущены нужные пластинки.
Я завожу на ночь будильник, чтобы рано утром проститься с Кристианой. Она везет домой большой чемодан: мы привезли сюда в нем целый запас снадобий и отваров из лечебных трав — теперь он доверху набит прелестными деревянными игрушками. Главное место среди них занимают медведи, которые слывут «эмблемой» России. Воображение резчиков по дереву поистине беспредельно: игрушечные медведи сидят на качелях, рубят дрова, играют в шахматы, забавляются с мячом. В роли их партнеров выступают то медвежонок, то волк, то кролик. Эти бесхитростные игрушки очень дешевы, каждая из них стоит рубль или два, но детям они доставляют немало радости. Гуляя по улицам, я заметила, что к детям здесь относятся, как к маленьким принцам. О них заботятся, их холят. Все они очень чисто одеты. Конечно, их наряды не назовешь «шикарными»; здешние дети напоминают мне, какими были мы, маленькие Матье, — мы тоже были всегда аккуратно одеты, и нас все забавляло. Правда, таких красивых игрушек у нас никогда не было. Неподалеку от Кремля находится многоэтажный магазин, где продают только товары для детей. Там всегда полно покупателей.
— Это вполне понятно, — говорит мне Галина. — В нашей стране, где война унесла столько жизней, к детям относятся, как к святыне.
Московские дети необыкновенно милы: в ответ на вашу улыбку они широко улыбаются. Впрочем, так же поступают и взрослые.
Я еще дремлю, как вдруг — стук в дверь, и на пороге появляется. Кристиана!
— Что случилось? Почему ты не уехала?! А где дядя Джо?
— Он-то уехал! Но был вне себя от ярости! В аэропорту он достает наши паспорта и протягивает их Галине для регистрации багажа. Она внезапно бледнеет: «Господин Старк!
Кристиана не может улететь: вместо ее паспорта у вас оказался паспорт Мирей!» Ну и сцена была! Джонни заявил, что мы с тобой похожи и все «сойдет благополучно»! Галина возразила, что это невозможно, она рискует лишиться работы. И тогда Джонни гневно обрушился на Надин (к счастью, ее там не было!) за то, что «эта разиня» перепутала наши паспорта. В конечном счете, я осталась по эту сторону барьера, и вот я тут!
Она вне себя от радости, и я тоже. Мне еще предстоит пробыть в Москве целых три дня, и сестра станет «моими глазами»: осмотрит то, что я не успею осмотреть! Кристиана просто замучила Галину: Новодевичий монастырь, Пушкинский музей и даже Большой театр… Подробно описав мне свои впечатления, она скажет:
— Знаешь, тебе непременно нужно будет сюда вернуться.
Сколько раз мне так говорят. Эти слова сопровождают меня всю жизнь.
Льет дождь. В Ленинграде льет дождь. Мы объезжаем в машине город.
Сквозь пелену дождя он представляется мне каким-то призрачным: фасады домов покрыты лепным орнаментом, напоминающим крем, стены украшены каменными кружевами — они кажутся мне фисташками, карамельками, шоколадными конфетками. Все это выглядит так аппетитно, что просится в рот, но город остается недостижимым: быть может, виной тому завеса дождя.
Мы по-прежнему на привилегированном положении, и потому, минуя вереницу туристов, стоящую перед Эрмитажем, входим через особую дверь.
— Эрмитаж — один из богатейших музеев мира, — говорит Галина, — если не самый богатый! Подсчитано, что в нем более двух миллионов произведений искусства! Что бы вы хотели посмотреть?
Я не решаюсь ей признаться, что совершенно не знаю живописи, что не была даже в Лувре, о котором она часто упоминает. Так что же мы будем смотреть? Предметы первобытной культуры? Римское искусство? Греческое? Египетское? Китайское? Японское? Художников итальянской школы? Испанской? Фламандской? Голландской? Немецких художников? Английских? Французских?
— Я бы больше хотела французских (уж лучше начинать со своих!).
— Хорошо. Но какой период вас интересует? Французская живопись занимает у нас сорок три зала?
— Сорок три зала?
— У нас удивительная коллекция импрессионистов.
Галина говорит, что прежде всего нам надо зайти в гардероб, чтобы переобуться. Мы с тетей Ирен растерянно переглядываемся. Там, должно быть, сотни пар обуви ждут своих владельцев. Как мы потом разыщем свои туфли?! Дежурная бабушка подает нам большие войлочные туфли. В них может поместиться шесть таких ступней, как моя.
И вот мы пускаемся в путь, скользя по паркету.
— Они придумали прекрасный способ, как бесплатно натирать полы! — шутит тетушка.
К сожалению, мы проходим по залам очень быстро. Я предпочла бы подолгу постоять перед картиной, которая мне нравится, чтобы мысленно «прогуляться» по изображенному пейзажу. скажем, по «Полю маков» Моне или по «Большим бульварам» Писсарро. Первая картина напоминает мне поля моего детства, которых мне иногда так не хватает, а глядя на вторую, я думаю о том, что хотела бы жить в то время, когда люди ездили в фиакрах и в моде были платья с турнюром… А вот и полотно Дега! Как жаль, что с нами нет Джонни, он так любит холсты этого художника! На картине изображена не танцовщица, а обнаженная дама, она расчесывает свои волосы.
И тут я вспоминаю, что в шесть вечера в гостинице назначена встреча с журналистами и
тете Ирен надо успеть вымыть мне голову.
На сегодня, пожалуй, довольно, ведь вечером я пою! Впрочем, слово «вечером» здесь не совсем уместно. Стоит пора белых ночей! Так что вечеров не бывает, все время длится день, правда, довольно странный — похожий на сумерки.
Очень жаль, что пора белых ночей очень часто сопровождается весенними ливнями. Но все же мы не скучаем. Когда остаемся в гостинице, Мажакс играет с нами в карты, музыканты импровизируют, и все мы много смеемся.