Моя судьба. История Любви
Шрифт:
Однако вскоре мне уже не до смеха: я узнаю, что нам предстоит лететь в Казань на самолете марки «Ильюшин».
Казань по-своему прекрасный город, но он, увы, закрыт для туристов. Здесь мы тоже — и даже больше, чем в других местах, — на положении «привилегированных». В аэропорту нас разглядывают как диковинных зверей. Мы находимся
— Для вас, как для певицы, — говорит Галина, — этот город представляет особый интерес. Здесь родился Шаляпин.
— Шаляпин! Я должна сообщить об этом по телефону папе! Он так восхищается этим великим певцом!
Увы! Если даже в Москве приходилось ожидать заказанного международного разговора, то после нашего приезда в Ленинград добиться такого переговора было практически невозможно. Видимо, это объяснялось тем, что 5 июня началась очередная война между Израилем и арабскими странами [13] . Международные телефонные разговоры были затруднены. Я так и не сумела позвонить в Авиньон. А уж дозвониться туда из Казани, города, закрытого для туристов, не было никакой надежды.
13
Имеется в виду так называемая «шестидневная война». (Примеч. авт.)
Внезапно я захворала.
Татары отличаются завидным здоровьем. Днем здесь стоит палящая жара, не менее 40 градусов по Цельсию. А вечером температура опускается до 10–12 градусов тепла. Должно быть, поэтому я, несмотря на все меры предосторожности, заболела ангиной. Температура у меня поднялась до 39 градусов. Отменить мое выступление было просто невозможно: все билеты во Дворец спорта (он даже больше такого же Дворца в Ленинграде и вмещает 8 000 зрителей) проданы. Нужен врач.
— Но кто станет тебя лечить, — беспокоится тетя Ирен, — ведь здесь никогда не бывает туристов?
— В городе есть очень хорошие врачи! — успокаивает ее Галина. — Мы ведь не на краю света!
Приходит доктор с необыкновенно узкими глазами. Тетушка хочет во что бы то ни стало узнать, что за укол он мне собирается сделать.
— Мсье, мсье! Я непременно должна петь сегодня вечером!
— Он говорит, что вы будете петь, — говорит Галина.
Я и вправду пою. Уж не знаю, каким образом звуки вылетают из моего горла, но я пою.
На следующее утро я опять потеряла голос. Чудеса, да и только!
Вновь появляется врач, делает мне такой же укол, как вчера, и к нужному часу голос ко мне возвращается. Когда я выхожу на сцену, у меня уже нет жара. Может, он и есть, но я его не чувствую.
Так продолжается всю неделю до последнего дня нашего пребывания в Казани. До вечера я лежу в постели, и мои спутники изо всех сил стараются меня развлечь. Комната, где я живу, не блещет комфортом, окна ее, как и во всех номерах гостиницы, выходят на сортировочную станцию.
Наш артист-звукоподражатель Жак Перро просто бесподобен: постукивая себя пальцами по горлу, которое у него — в отличие от моего горла — в прекрасном состоянии, он издает самые неожиданные звуки. Жак может имитировать кого и что угодно. Внезапно он отворяет окно и громко свистит, подражая свистку начальника станции. Как видно, такие свистки одинаковы во всех странах, потому что… какой-то состав трогается с места!
Сперва мы думаем, что это всего лишь совпадение. Жак снова свистит, и второй товарный поезд, стоявший на путях, в свою очередь трогается с места! Сомнений не остается: Перро вызвал неразбериху на станции. Железнодорожные служащие бегают по перрону. Жак поспешно захлопывает окно! Мы помираем со смеху. «К счастью, Галина оставила нас без присмотра», — замечает Жан-Мишель Бори. Про себя я думаю, что она не похвалила бы нас за эту неуместную шутку! Тем не менее, этот случай останется одним из самых веселых моих воспоминаний о нашей поездке в Советский Союз.
От триумфа к катастрофе
Как и в прошлом году, день своего рождения я праздную в пути.
За два с половиной месяца гастролей мы побывали в 75 городах. Ни дня передышки. Я немного отдыхаю только тогда, когда у меня несколько сольных концертов в одном городе.
За рулем нашего черного автомобиля, как всегда, шофер Рене. Я устроилась на заднем сиденье и стараюсь вздремнуть. Джонни вынужден напоминать водителю: не ехать быстрее 80 километров в час, иначе меня мутит.
Обидно, но все складывается так, что я не могу попасть в Авиньон 22 июля… Ничего не поделаешь. Я и сама вижу, как трудно все распланировать. Настоящая головоломка! Надо выбирать кратчайшие маршруты, учитывая при этом пожелание муниципалитетов. Если пути наши и других звезд эстрады пересекаются, надо следить за тем, чтобы дни выступлений не совпадали и даже проходили с некоторым интервалом: ведь кошельки у зрителей не резиновые. С некоторых пор летние гастроли пользуются дурной славой у импресарио, ибо проходят со скрипом. Концерты с участием известных артистов нередко собирают мало публики. Отчего бы это? Иногда нам помехой служат телевизионные передачи, поясняет Джонни. Иногда играют роль финансовые соображения. Мне пока везет. Я таких трудностей еще не испытала. На моих концертах залы всегда полны. Но я понимаю, что все это может внезапно рухнуть. И потому стараюсь быть в самой лучшей форме, чтобы зрители чувствовали, что не зря потратили деньги. Впрочем, концерты доставляют удовольствие и мне самой. Ведь я так люблю выходить на сцену и петь!
22 июля. Мы в курортном городке Пале. Это прелестное местечко. Мне чудится, что из-за поворота вот-вот может появиться императрица Евгения. В гостинице нам с тетей Ирен отвели соседние номера, их окна смотрят на море. Итак, с этого дня я — совершеннолетняя. Но взрослой себя не ощущаю. Тетушка подает мне пакет, присланный из дома. Матита перевязала его красивой ленточкой. Бумага, в которую он завернут, покрыта рисунками моих братьев и сестер. А внутри. праздничный пирог, традиционный сладкий пирог, который мама собственноручно печет для нас: такой же пирог она прислала мне два года назад в летний лагерь!
К нам пришли друзья: два товарища по профессии — Жак Дютрон и Ги Маршан. Пришел и Марсель Сердан, отца которого хорошо знал Джонни. Марсель очень славный молодой человек. Мы веселимся, танцуем. А назавтра я узнаю из местной газеты, что мы с ним — жених и невеста!
— Просто ужас какой-то, — жалуюсь я тетушке. — Стоит мне с кем-нибудь потанцевать, и его тут же объявляют моим суженым!
— Подумаешь! Такое будет происходить с тобой еще не раз! — замечает Джонни. — Ты могла бы досадовать, будь он уродлив, как Квазимодо, но прослыть невестой Марселя Сердана-младшего вовсе не обидно!