Моя свекровь — мымра!

Милевская Людмила Ивановна

На ее тоску о доме внимания уже никто не обращал, не обратил и детектив.

— Да я о другом якудзе, — занервничал он. — Я о том, который метит в друзья, я о переводчике, который письма писал.

— А-аа, — прозрела я, — вы, Женечка, о господине с мотоциклетной фамилией, все время забываю ее.

— Судзуки, — подсказала мне Ефросинья и не к месту вздохнула: — Хочу домой.

Я прожгла ее взглядом и спросила у детектива:

— И к чему вы Судзуку моего сейчас приплели?

Евгений горделиво ответил:

— К тому, что он

подписался Тацу, Великий Дракон. Известно ли вам, что так называются предводители кланов в мафиозной организации Японии, настоящии якудзы?

Глупости такой я поразилась:

— Хотите сказать, что мой переводчик предводитель одного из кланов якудзы?

— Да, — подтвердил детектив, — и думаю, не одного клана, а многих. Тацу — высокое звание. Считай генерал.

— Чушь, — воскликнула я, — мой переводчик так подписался из чистых понтов, говоря откровенно. Как человек интеллигентный, он мал и тщедушен. Это только когда сила есть, ума не надо. А если есть ум, то сразу становится ясно, что и сила не помешает. Отсюда и погоняло… Ой, простите, отсюда и псевдоним берется со смыслом. Вот вам и Дракон.

— Ты видела его? — с серьезнейшим видом спросила вдруг Ефросинья и снова не к месту шарманку свою завела: — Я страшно хочу домой, лучше бы мы не возвращались сюда.

— Чем тебе здесь не нравится? — с плохо скрываемым раздражением осведомилась я. — Бандиты кругом! Приключения! Опять же красавцы мужчины, у Арнольда вон гигантище агрегат! У Евгения ум грандиозный! И мышцы! И сила! Короче, приятное общество, сидим, едим колбасу с огурцом. Мне, как творческой личности, это очень полезно.

Фрося, покрутив у виска пальцем, (до сих пор не пойму на что намекала) сердито спросила:

— А если нас завтра убьют? Не слишком ли дорого придется мне заплатить за твои удовольствия?

— Глупости, тебе совсем не придется платить. Евгений сказал, что нас сегодня отпустят.

Воскликнув это, я огорчилась:

— Честное слово, здесь так хорошо, что уходить даже не хочется.

Детектив с нетерпением ждал конца нашей с Фросей дискуссии. Заметив его нетерпение, я спросила:

— Что вас беспокоит?

— Ефросинья задала вам вопрос, ответ и мне интересен.

Я изумилась:

— Да ну! Неужели она на такое способна? Фрося, повтори свой вопрос.

— Когда мы домой попадем? — незамедлительно спросила она.

— Неужели это и вам интересно? — удивленно воззрилась я на Евгения.

Он раздраженно замотал головой:

— Нет, она о другом вас спросила.

— О чем же?

Фрося других вопросов не помнила, и Евгений вынужден был сам вопрос задавать.

— Почему вы решили, что ваш переводчик не может быть главным якудзой? Вы его видели? — спросил он.

— Нет, но уверена, что он какой-нибудь хилый очкарик, ничтожество, вот и решил назваться Драконом. А почему бы и нет? Чем ничтожней мужчина, тем фанфаронистей. Впрочем, я таких не осуждаю.

Мой детектив проницательно на меня посмотрел и спросил:

— А

с чего вы взяли, что ваш переводчик ничтожество? Что натолкнуло вас на эту конкретную мысль?

Едва я открыла рот, чтобы дать умнейший ответ, как Фрося опередила меня.

— А разве приличный мужчина способен хвалить то, что написала писательница Мархалева? — спросила она, показывая на меня колбасой.

Оскорбительно, правда?

Ужасно!

Вы думаете, я оскорбилась?

Нет.

Не успела. Арнольдик опередил и так возмутился, что я не нашла в себе сил перекричать этого порно-актера, глупца, труса, обжору и горлопана. (Боже, сколько в нем недостатков!)

— Что-о? — завопил он, (тоже тыча в меня колбасой). — Писательница? Мархалева? И все это она? А кто же тогда художница?

— Художница я, — ответила Фрося, чванливо ткнув себя в грудь огурцом. — Битый час вам твержу о выставке моих гениальных картин в чудесной Германии.

(Вот зараза! У меня уже хвастать она научилась!)

— Я в курсе, — подтвердил мой Евгений. — О картинах неоднократно шла речь.

— Вот это попал наш Якудза! — загадочно гаркнул Арнольд и, прихватив свой кусок колбасы, бодро дернул к дивану.

Мой детектив за ним поспешил — со своим куском колбасы, и без всяких с моей стороны приказаний — потому что за дверью раздались шаги.

И не просто шаги — топот стада “быков”.

Мы с Фросей, подстать Арнольду, “быкам” и Жене, медлительностью совсем не страдали. Когда дверь распахнулась, мы с подругой, как куры на жердочке, уже на диванчике благочинно сидели и остатками колбасы баловались, переживая лишь об одном: не удивятся ли наши “быки” скудности этих остатков?

И в самом деле, за очень короткий срок мы, хрупкие девушки, успели слопать фантастически много — целую палку!

И два огурца!

Переживали мы зря. Вы знаете, нет, не удивились “быки” — им было не до того. В отличнейшем настроении они волокли телевизор. Валет замыкал бычье шествие, загадочно потирая свой пенис, то бишь в ухе серьгу.

— Зрелищ хотели? — ехидно спросил он у меня, когда телевизор был установлен напротив дивана.

Я, проглотив застрявший в горле кусок, растерянно промычала:

— В каком-то смысле, наверное, да, зрелища не помешали бы.

Валет бодро изверг из себя “гы-гы!”, остальные “быки” и вовсе заржали.

Признаться, меня насторожили их пошлые и тупые ухмылки, но, как вежливый человек, я поблагодарила “быков” за отклик на просьбу.

— Да шо там спасибы нам говорить, — зло втыкая вилку в розетку, живо ответил Валет. — Ты зрелищ просила?

Нервно сглотнув, я сказала:

— Ага!

— Их есть у тебя! — хохотнул Валет и с силой дернул свой пенис, чуть “бычара” ухо себе не оторвал. — Новость смотрите, — посоветовал радостно он.

Я (сдуру) тоже обрадовалась:

— Да-да, новостей мне не хватает. Свекровь уж и групповуху мне приписала, а я даже в кино не была!