Моя СверхНовая
Шрифт:
Громкий стук двери заставил меня вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей. Да уж, мистер Адамс любил громко заявлять о своём присутствии. Заняв место во главе стола, мужчина оглядел присутствующих, прежде чем сказать:
— Доброе утро. Спасибо, что все собрались без опозданий. Много времени я у вас не отниму. Итак, как все вы знаете, у нас идёт активная рекламная кампания, посвящённая предстоящему релизу нового альбома. В рамках этой кампании агентство получило предложение, которое было бы глупо проигнорировать.
Так. Стало интересно. Судя по тому, как Крис подался вперёд, впитывая каждое слово — не мне одной.
— Как вы знаете, через пару недель — открытие Спрингфеста. Это крупнейшее событие весны, на которое мы по дурости не подали заявку.
При этих словам глава компании бросил выразительный взгляд в сторону Криса. Лидер группы, впрочем, даже бровью не повёл, когда сказал:
— Я всё ещё не считаю это ошибкой. На тот момент у нас бы не хватило не времени, ни ресурсов, чтобы выполнить все требования, как участников, и подготовить с нуля получасовую программу, которую можно было бы достойно представить. В приоритете — шлифовка программы для предстоящего после презентации альбома тура.
— И тем не менее — теперь у вас есть возможность выступить там.
Крис вздохнул. Кажется, я застала исторический момент — лидер группы начинал выходить из себя. Это отчётливо читалось в его глазах — он явно собирался высказать директору всё, о чём думал. Но, прежде чем он открыл рот, мистер Адамс его прервал:
— Это не полноценное выступление. Так что, если ты снова собирался заводить свою шарманку — остынь. Группа, которая должна была открывать фестиваль, неожиданно отказалась. Вам предложили занять их место. Один номер — из уже готовых — который нужно просто адаптировать под другие условия. Возможно, внести пару правок в танец. Такое вам по силам?
Крис переглянулся с парнями. Очевидно, у них сейчас происходил какой-то невидимый диалог, суть которого для остальных оставалась тайной. Через пару секунд лидер группы повернулся ко мне.
— В целом, это возможно. Ава, сможешь помочь с аранжировкой? Есть идея, как освежить одну из наших старых песен.
Я пожала плечами:
— Легко. Это ведь моя работа.
Кивнув, Крис сказал:
— Ладно. Мы согласны. Это всё? Тогда мы пойдём работать над номером.
Но мистер Адамс покачал головой:
— Не спеши. Есть ещё один момент.
Ну, конечно. Когда вообще в жизни бывало что-то без пометки «но»? Текст под звёздочкой, мелкий шрифт и вот это вот всё. И во что же мы вписались, не ознакомившись с текстом, как положено?
Мистер Адамс заговорил, словно тщательно взвешивая каждое своё слово:
— Вы — «Даймондс». Бриллианты. И вы открываете фестиваль. Ваше выступление должно быть самым запоминающимся. На кону не только ваша репутация, но и честь компании. Размениваться по мелочам нельзя.
Директор всё говорил и говорил, я же всё это время не сводила с него глаз, чувствуя подвох. Казалось, что-то должно произойти, вот только что? Не попросят же они во время выступления принести кровавое жертвоприношение? Нет, не спорю — красочно, зрелищно, эффектно. При условии, что следующие годы парни согласны давать концерты в тюрьме, параллельно запасаясь жидким мылом, чтобы не ронять бруски в душе. А что — они все слишком сладкие, чтобы им дали спокойно жить в застенках.
Что же задумало наше светило шоу-биза? Какой разрывной номер?
— Вы выступите на крыше здания «Уилшир Гранд Центр». И запись будут транслировать не только на главной сцене и по телевизорам, но и на стенах самого небоскрёба.
Если бы я была чуть менее сдержанной и жила в мультике — моя челюсть натурально поздоровалась бы с полом. С характерным таким стуком. «Уилшир Гранд Центр» — самое высокое здание в городе. 73 этажа, 335 метров. Не спорю — размах огромный, и выступление получится просто нереально крутым — при условии, что никто не звезданётся с крыши. Если бы не одно «но».
— Нет, — вырвалось из моего рта, прежде чем я смогла себя остановить.
На директора я при этом не смотрела — мой взгляд был прикован к Алану. И без того бледное лицо Принца стало белым, как бумага — даже пухлые губы, о которых фанатки слагали стихи и мечтали к ним прикоснуться — и те потеряли цвет. Взгляд главного танцора группы будто остекленел и был направлен в одну точку. Кажется, Алан всерьёз собирался грохнуться в обморок прямо в кабинете.
— Что, прости? — прервал мои размышления мистер Адамс.
С трудом отведя взгляд от Алана, я повторила:
— Нет. Нельзя ставить такой номер.
— И почему же, позволь спросить? — усмехнулся мужчина.
— У Алана акрофобия, — пояснила я спокойно, — Ему нельзя выступать на такой высоте.
Краем глаза я увидела, как блондин поднял на меня взгляд. Что, удивлён? Я узнала о группе всё — работа у меня была такая. Кроме того, я была весьма наблюдательной, так что заметила, как Алан каждый раз мелко вздрагивал, если на съёмках ему приходилось оказываться на высоте хотя бы третьего этажа. А тут тридцать третий! Крыша! Это самоубийство для его психики.
— Я хочу тебе напомнить, Ава, — снова вклинился в мои мысли голос мистера Адамса, — Что мы здесь лепим звёзд, а не неженок.
— Хотите, чтобы эта звезда остаток жизни работала не на вас, а на лекарства? — парировала я.
Не знаю, почему меня так сильно это беспокоило, но я, кажется, была готова вцепиться ему в глотку собственными зубами, лишь бы не допускать этого. Возможно, что-то подобное мелькнуло в моём взгляде, потому что остальные парни и присутствующий в кабинете стафф молчал. Даймонды даже, кажется, голову в плечи вжали, предчувствуя бурю.