Моя Святая Земля
Шрифт:
И всё это пройдёт, когда благой бродяжка тихонько подохнет от голода. Хуже будет, если он впрямь явится ко двору... хотя, в таком случае его просто вздёрнут на ближайшей перекладине. Ещё одно убийство короля, подумаешь! Да они даже и знать не будут, что убивают короля, наоборот - они будут защищать королевскую честь, наши гвардейцы. Почти без греха.
Всё равно Святой Земле уже не быть благословенным местом. Благость убили, продали, пропили, изнасиловали. Даже не Бриан, несчастный принц-регент, который
И чем помешает Рыжая принцесса? Королю пора жениться. Лишь бы Алвин случайно не прикончил её до венца - а больше ничего дурного случиться не может.
Может, кто-то и жалеет о прошлом. Но всё равно ничего не изменится.
– Ладно, - печально сказал камергер, - ты меня почти успокоил.
– Дальше будет ещё веселей, - покровительственно пообещал Марбелл и направился к себе, размышлять о том, кто выпустил дракона, и не мог ли это быть мальчишка-некромант с какой-нибудь особенно хитрой каверзой... О благом короле Марбелл больше не думал.
Он просто вернулся к Агнессе - хоть суета беспокойной ночи и испортила ему прекрасное расположение духа.
***
Довольно ранним утром Марбелла разбудил посыльный от канцлера. Такая новость моментально выбила некроманта из остатков сна.
Слушая, как мессир Дамьен желает видеть мессира лейб-медика, Марбелл упивался моментом. Что бы ни происходило - происходит нечто такое, что сделало Марбелла страшно нужным сильным мира сего. Вот уже и правитель Святой Земли "желает видеть", а не "приказывает явиться".
– А чем занят государь?
– спросил Марбелл у посыльного.
– Почивает, - ожидаемо ответил тот.
Некромант не сомневался, что демон будет "почивать" до полудня - утомлённый приступом одержимости нынешней ночью, да ещё и хлебнувший сонной микстуры. Но он хотел знать точно и быть при особе демона, как только он проснётся.
Для визита к канцлеру выкраивалось предостаточно времени: мутный зимний рассвет ещё и не занимался - часы на ратуше только что пробили восемь.
Марбелл был настолько уверен в себе, что потратил четверть часа на придание внешности светского лоска: заплёл в косу бесцветные волосы и напудрил лицо, сделав довольно-таки тщетную попытку скрыть адское клеймо. Украшать себя - бессмысленное занятие для некроманта, но Марбелл желал, чтобы Дамьен проникся его полной и абсолютной неуязвимостью и силой.
И этой цели он достиг. Дамьен, сам лощёный до предела, в тяжёлом бархате с золотым шитьём, в плаще, подбитом собольим мехом, с кудрями в алмазной пыли, поздоровался первым, обратившись к Марбеллу "мессир".
Марбелл отвесил церемониальный поклон.
– Как себя чувствует мой несчастный сюзерен, мессир лейб-медик?
– спросил Дамьен, указывая некроманту на резное кресло.
Марбелл скрыл улыбку. Дамьен был последним уцелевшим соратником бедолаги-регента - и уцелел исключительно потому, что в нужный момент предпочёл сына отцу. Но трогательно пытался продемонстрировать преданность своему сюзерену, каждый раз справляясь о его здоровье - безусловно, не сомневаясь в причинах болезни Бриана ни секунды.
– Увы, очень плохо, - с должной скорбью ответил Марбелл, помогая канцлеру играть в сострадание.
– Ему едва полегчало позавчера, но вчера снова стало хуже - и ближе к ночи его высочество впал в беспамятство. Болезнь так тяжела, что никакое лекарское искусство не может принести его высочеству настоящего облегчения. Мне страшно это произнести, но упокоение на лоне Господнем избавило бы его от страданий.
– Господь милосерд, - покивал Дамьен с тяжёлым вздохом.
– Это прискорбно, но нам необходимо печься о делах живых.
А Бриана уже считает мёртвым, брезгливо подумал Марбелл, и молча поклонился в знак согласия.
– Я ведь могу быть с вами совершенно откровенным, мессир?
– сказал Дамьен и поразил Марбелла до глубины души. Слишком уж ново.
– Разумеется, - раскланялся Марбелл, думая, что кланяется уж слишком часто.
Тут же лицо Дамьена словно льдом подёрнулось, а в голосе появились ледяные нотки:
– Мой человек слышал, как барон Кайл болтал о юродивом, что-то такое оравшем на рынке.
– Да, было дело, - согласился Марбелл.
– Безумец, что возьмёшь.
Дамьен невольно улыбнулся.
– Может, и не безумец, но законченный дуралей, - сказал он.
– Если вы о камергере. Болтун, волокита, пьяница. Пустышка. Впрочем, камергеру государственный ум и не нужен, верно? Его должность - следить, чтобы на наборных полах дворца не было пятен.
Марбелл оценил и улыбнулся в ответ.
– Так вот, - продолжал Дамьен, - Кайл может болтать любой вздор - грош ему цена. Но вы, - и поднял на некроманта холодные глаза, - вы должны обдумывать каждое слово. Вы, мессир, обличены особым доверием его величества.
– Хм...
– Марбелл поднял брови.
– Я сказал что-то не то?
Дамьен подошёл к двери, приоткрыл её и что-то шепнул невидимому слуге, который, очевидно, шпионил, записывал или охранял беседующих. Потом затворил дверь снова и отошёл к окну, сделав Марбеллу жест следовать за ним.
Некромант повиновался. Он был изрядно заинтригован.
– Благой король и впрямь находится на Святой Земле, - сказал Дамьен еле слышно. Вчера вечером он посетил монастырь Святого Луцилия. Мой человек загнал коня, но сообщил мне об этом сегодня затемно.