Моя тетушка — ведьма

Джонс Диана Уинн

— Провалиться мне, если я понимаю… — начал мистер Фелпс. Тут позвонили в дверь. — Проклятье! — сказал мистер Фелпс и пошел открывать.

Мисс Фелпс чуть-чуть отодвинула кружевную занавеску и выглянула наружу. Очевидно, никого интересного там не оказалось.

Тогда мисс Фелпс снова повернулась к нам и сказала:

— Не люблю, когда теряют надежду. Мне представляется, вы приложили руку — или лучше сказать лапу? — к тому, чтобы молодой человек оказался там, где сейчас пребывает. Однако, поскольку вы отвечаете некоторым условиям…

— Каким еще условиям?! — воскликнула мама.

Могла бы

и сдержаться ради приличия.

— Точно! — сказала я. — Мама, меня тоже зовут Наоми Лейкер.

Маму осенило, и она вскочила с места.

— Побежали, Мидж. — Она бросилась к мисс Фелпс и потрясла ее обезьянью ладошку. — Пожалуйста, попрощайтесь за нас с братом. Спасибо вам. Мы пошли на бугор. Вернемся через полчаса.

— Только не думайте… — сказала мисс Фелпс.

Мама уже вытащила меня в коридор. А когда она открывала входную дверь, кто-то сказал:

— Неужели это так важно?

Мама обернулась и сердито посмотрела на меня.

— Конечно важно!

— Я ничего не говорила, — сказала я. — Это кто-то из тех, кого впустил мистер Фелпс.

— А, прости, — сказала мама.

Она захлопнула входную дверь дома Фелпсов, и мы помчались по улице.

Потом мы заблудились — ужасно глупо, ведь Кренбери такой крошечный, — а все потому, что я всегда ходила к приюту только задворками, а мама вообще ни разу там не была. И ведь на улице вечно ни души и не у кого спросить дорогу. Мы дважды выходили к морю и уже во второй раз топали по какому-то проулку, когда увидели Зою Грин, которая бежала нам навстречу, кутаясь в свое вязаное одеяло. Невзирая на ее безумие, мама бросилась к ней со своим рьяно-общительным видом и спросила, как пройти к приюту.

По лицу Зои Грин, похожему на мятую репу, потекли слезы. Я невольно искала в ней черты Энтони Грина — и не нашла. Правда, и я совсем не похожа на маму, а вот Крис — да.

— К приюту? — переспросила Зоя Грин. И взметнула одеялом в ту сторону, откуда пришла. — Carthago delenda est. [1] , — провозгласила она. — Ах, мой милый Августин, все прошло, все!

Она была даже безумнее, чем обычно.

— Пошли, — сказала я маме, и мы обе быстро зашагали вперед.

1

Зоя Грин цитирует слова римского политического деятеля Катона Старшего: «Карфаген должен быть разрушен». По легенде, Катон заканчивал так любые свои выступления, пока не добился того, что Рим пошел войной на Карфаген и сровнял этот город с землей. — Примеч. пер.

По пути мама делала мне круглые глаза. По-моему, она только сейчас поняла, что Зоя Грин совсем чокнутая.

Приют оказался чуть выше по склону. Не успели мы туда добраться, как услышали рокот больших машин и треск деревьев. И в недоумении переглянулись. Когда мы свернули за угол, то обнаружили, что на одной стороне дороги разобрали ограду, а чуть ли не все женщины Кренбери стоят к нам спиной и смотрят в поле, где был бугор. Мы побежали. И протолкались в толпу.

— Пристройка к приюту, дорогая, — сказала продавщица из одежного магазина.

Мы посмотрели на плоский участок глины

и пеньков и увидели, что два желтых экскаватора разравнивают бугор. Половины уже не было. Кусты сирени полегли на вершине туда-сюда, а их корни торчали из красноватой земли на срезанной стороне, словно перекрученная черная проволока. Все, кто стоял кругом, подались вперед и напряженно смотрели, как экскаваторы примериваются срезать еще кусок бугра. Возглавляла зевак тетушка Мария в своем кресле-каталке — и я увидела, что она подалась вперед так же напряженно, как и остальная толпа. Один экскаватор отхватил очередной большой кусок бугра. Другой выбрал ком глины с того самого места, где провалился сквозь землю Энтони Грин. Мы поняли, что все так высматривают. И когда экскаватор подался назад, мы также напряженно, как и остальная толпа, глядели на сырую красную глину оставшегося бугра. Там не было ничего, кроме корней и земли. Мы перевели взгляд на ком земли, который экскаватор нес в ковше, а потом внимательно смотрели, как ковш накренился, и ком соскользнул с него и разбился вдребезги на груде земли, нагроможденной в стороне. Но и там не было ничего, кроме земли.

— Ничего, — пробормотала продавщица из одежного магазина.

Мама попятилась на дорогу и потащила меня за собой.

— Не могу больше смотреть! — сказала она. — Пошли обратно к мисс Фелпс. Быстро.

Мы опять побежали через весь город.

Я сказала:

— По крайней мере, мы не видели оторванных рук и ног.

— А я, кажется, видела, как на ветру дрожала тряпочка. Но не уверена, — отозвалась мама.

— Может, он так сможет выбраться? — спросила я. Но по тому, как напряженно все глядели, было ясно — нет, не получится.

— Ерунда, — сказала мама. — Они собрались уничтожить его раз и навсегда. Иначе могли бы обойтись лопатами. Ну и лицо было у тетушки Марии — ты видела?!

Мы замолотили в дверь номера двенадцать и целую вечность дожидались, пока мисс Фелпс — медленно-премедленно — откроет нам.

— А, я так и думала, что вы вернетесь, — сказала она.

— Они срывают бугор бульдозером, — сказала я.

— Поэтому нам нужно действовать быстро, — сказала мама и ринулась в коридор.

Мисс Фелпс опять упала, когда впускала меня, но в самый последний момент мама развернулась и подхватила ее. Она крепко взяла мисс Фелпс под локоть и препроводила в гостиную. По-моему, мисс Фелпс была этим не очень довольна. Она любит делать все сама, в том числе и падать. А мама привыкла к тетушке Марии и не понимает этого. Я закрыла входную дверь, пока мама говорила:

— Ваш брат очень занят? Нам нужно устроить срочный военный совет с участием вас обоих.

— Маргарет, позови его, — попросила меня мисс Фелпс. — Нет, благодарю вас, я могу сесть в кресло без посторонней помощи.

— Мистер Фелпс! — закричала я.

Мистер Фелпс был наверху. Он деревянными шагами поспешил вниз — мокрый и встрепанный, словно только что из душа.

— В чем загвоздка? — спросил он. И, не дожидаясь, когда я отвечу, вошел в комнату. — На этот раз я пойти не могу, — заявил он. — В котором часу вы видели проекцию минувшей ночью? Женщина, не надо на меня смотреть. Отвечайте. Это важно.

Мама сказала:

— Не хочу показаться глупой, но я вас не поняла.