Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 4
Шрифт:
Руми повернулась ко мне, явно боясь Юкиноситы.
— Слушай, Хачиман.
— Ты слишком фамильярничаешь…
— А? Тебя же зовут Хачиман, разве не так?
— Так, не в том дело.
По имени меня зовёт только Тоцука.
— Хачиман, у тебя остались друзья из начальной школы?
— Не-а… — Отрицать незачем, вообще-то, их у меня и до окончания школы не было. — Собственно, мне они и не нужны. И у большинства людей так. Лучше о них забыть. Вряд ли ты с кем-нибудь из них встретишься после выпуска.
— Э-это только ты один такой, Хикки! — Возмутилась Юигахама.
—
Юигахама смиренно вздохнула и повернулась к Руми.
— Руми, эти двое у нас особенные, понимаешь?
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть особенным. По-французски меня назвали бы уникальным. Это лучше звучит, на мой взгляд.
— По-японски тебя надо называть странным…
Ответила Юкиносита, почему-то с некоторым восхищением. У слова «уникальный» есть и другие значения, но когда дело касается одиночек, звучит оно замечательно.
Руми непонимающе смотрела на нашу перепалку. Кажется, она не могла принять нашу логику. В таком случае пора плеснуть масла в огонь.
x x x
— Юигахама, со сколькими одноклассниками из начальной школы ты встречаешься сейчас? — Спросил я.
Она подпёрла подбородок указательным пальцем и уставилась в небо.
— Зависит от того, как часто и зачем мы встречаемся, но… Если просто потусоваться, пожалуй, с двумя или тремя.
— А сколько всего ребят выпускалось?
— Три класса по тридцать человек.
— Девяносто человек, значит. Отсюда имеем вероятность остаться друзьями в первые пять лет после выпуска от трёх до шести процентов. И это мы о сладенькой Юигахаме говорим, которая ко всем подряд в друзья набивается.
— Сладенькой… — Юигахама хихикнула и покраснела.
— Юигахама, это была отнюдь не похвала. — Юкиносита выдернула мгновенно улетевшую в страну грёз Юигахаму обратно в реальность.
Лучше оставить их в покое.
— Если возьмём среднего ученика, который дружит не со всеми подряд, результаты надо делить на четыре, — продолжил я. — Получается… э-э-э…
— От ноль семьдесят пять до полутора процентов. Не вернуться ли тебе опять в начальную школу?
Быстро ответила Юкиносита, пока я мучился над расчётом в уме. Она что, бабушка-компьютер?64
Между прочим, даже если я вернусь в начальную школу, я повторю тот же самый путь, уверен.
— Итого около процента. То есть, вероятность остаться друзьями через пять лет после окончания начальной школы составляет один процент. На уровне погрешности вычислений, я бы сказал. А значит, ей можно пренебречь. Ты ведь знаешь, как надо округлять, да? Хотя разница между четвёркой и пятёркой всего единица, четвёрка всегда отбрасывается. Подумай для разнообразия о чувствах четвёрки. А если взглянуть на всё с точки зрения четвёрки, получается, что один человек не имеет никакого значения. Что и требовалось доказать.
Это был безупречный вывод. Но Юкиносита
— Этот юноша делает некий вывод из своих совершенно необоснованных предположений. Абсолютное невежество в математике…
— Даже младшеклассница вроде меня может сказать, что тут всё неправильно, — заявила Руми.
— О-о, пожалуй, ты пр… ой, нет! Это всё очень странно!
Юигахама на секунду почти поверила мне. Как и следовало ожидать от гуманитария.
Ну, собственно, я и не собирался просто позабавить всех арифметикой.
— Да кого волнуют цифры? Дело в перспективе.
— Твоё доказательство звучит как полная чушь, но выводы впечатляют… это какая-то загадка…
Юкиносита словно разрывалась между отвращением и восхищением.
— Хм-м… Хотя я не согласна. Я имею в виду, один процент – это тоже хорошо. Ладить со всеми довольно утомительно. — На лице Юигахамы отражались её подлинные чувства. Она повернулась к Руми и ободряюще улыбнулась. — Так что просто не расстраивайся, Руми.
Руми слабо улыбнулась, сжимая свой фотоаппарат.
— Да… но маме не понравится. Она всегда спрашивает, как у меня с друзьями. Дала этот фотоаппарат и сказала наснимать фоток в лагере…
Так вот откуда у неё фотоаппарат. Ну да, в этом есть резон, создать воспоминания на всю жизнь из школьной экскурсии или ещё какого мероприятия. Не так уж странно загореться такой идеей и ловить удобный случай.
— Понятно… она хорошая мама. Она беспокоится о тебе, Руми, — с облегчением сказала Юигахама.
Но тут же раздался неприятно холодный голос Юкиноситы. — Я вот думаю… не значит ли это, что она хочет манипулировать тобой, держать под контролем и тобой распоряжаться? — Её слова будили беспокойство. Некое ощущение, словно вступаешь на тонкий лёд.
Юигахама не смогла скрыть ошеломление, словно только что получила пощёчину.
— А?.. Да не может такого быть! К тому же… ты так говоришь, что…
— Юкиносита, — вмешался я. — Ты права – такое случается. Мама заставляет тебя делать что-то ненужное, и да, это похоже на работу. На рождество она выгнала меня из моей комнаты, убрала её и рассортировала мои книги на полке. Но она не будет держать тебя под контролем, если не любит тебя.
Верно, так что аккуратно сложить всю мою порнуху на столе – это тоже своего рода проявление любви. И молча кидать на меня убийственные взгляды, когда я сел за стол ужинать, тоже за такое проявление считается. Наверно. Потому что если я не буду в это верить, мой дух не сдюжит.
Юкиносита крепко прикусила губу, опустив глаза. Её взгляд был устремлён в пространство между нами.
— Да, ты прав. Обычно так и есть. — Она снова подняла голову, и выражение её лица было мягче обычного. Повернулась к Руми и склонила голову. — Искренне прошу прощения. Кажется, я была неправа. Сказала, не подумав.
— Ай, да ничего… это как-то сложно, и я правда не поняла, — нервно ответила Руми, озадаченная неожиданным извинением Юкиноситы.
Кстати, а не в первый ли раз вообще я вижу, как эта девица за что-то извиняется как положено? И у Юигахамы глаза на лоб полезли. Повисла мёртвая тишина, даже Руми стало неуютно.