Моя жена – ведьма
Шрифт:
— Возьми другую.
— Я люблю эту.
— Тогда догони и верни. Если виновна — убей, если нет — тогда убей того, кто ее похитил, — резонно предложил бог.
— Ну… все не совсем так. Наташа сбежала от преследований одного типа. Он — оборотень, а я просто был в отъезде и не успел ей помочь. Есть основания полагать, что она скрывается где-то здесь, в Валгалле, и он отправился за нею. Я хочу найти ее первым.
— В чем же сложность? Деревни викингов не прячут своих дочерей. Сколько бы ни было женщин в северных землях, мы легко можем пересчитать всех и найти беглянку.
— Это не так просто. Наташа… как бы поделикатнее выразиться, она…
— Волчица?! Вот это да! — пораженно вытаращил свой единственный глаз заинтригованный Один. — Ну и угораздило тебя, Сигурд…
— Любовь — зла, — философски вздохнул я. — Так вы мне поможете?
— Попробую, но… Волки — странный народ. Ты ведь слышал о нашей войне с великанами? Рагнарёк не так далеко, как может показаться. Сейчас каждый старается принять решение выступить на чьей-то стороне, и волки разделились. Половина на стороне Фенрира, другие служат нам. Кто знает, где окажется твоя жена?
— Пожалуй… Наташа всегда отличалась редкой непредсказуемостью.
В зал вошла Фрейя с нагруженным подносом. Наконец-то я смог спокойно поесть. В процессе обеда Один вовсю допытывался у меня о том, где я учился основам стихосложения. Мужик действительно был на этом помешан, как известно, поэзия — определенный род психического заболевания. В промежутках между чавканьем я как можно деликатнее попытался объяснить богу, что его стихи безнадежно устарели. Скандинавские героические песни в их традиционном исполнении представляли собой безыскусное нагромождение имен, прозвищ и титулов, сдобренное хвастливым описанием весьма посредственных подвигов. То оленя убили, то кабана завалили, великана обманули, карлика побили вшестером, слишком юркий попался… Скукотень страшная! И самое паршивое то, что это всех по уши устраивало. Скальды, барды и прочая бродячая эстрада гнала длиннющие опусы, вызывая бурный восторг у публики. Все события были на слуху, а что же милей сердцу викинга, как не услышать имя своего предка в заунывной балладе, название его корабля, описание оружия и преувеличенную до небес силу, доблесть, мужество вкупе с еще более сильными врагами, павшими меж тем в необозримом количестве…
— Так значит, моя поэзия…
— Да, уважаемый Один, не первой свежести. Увы, но искусство вечно находится в движении. Для создания стихов в вашем стиле достаточно читать совершенно прозаический текст в определенном ритме, соблюдать мелодию, размер и стараться произносить слова напевно.
— Святая плоть Имира, Конец Света действительно близится! — Одноглазый небожитель еще отхлебнул меда из ковшика и горестно повесил голову. — Значит, о мой гость из нового времени, в будущем все изменится. Я не хочу спрашивать о том, верят ли в нас? Достаточно того, что о нас знают. Пусть даже единицы вроде тебя, но и это уже вселяет надежду. Если мы проиграем Рагнарёк, то не напрасно — потомки нас не забудут.
— Честно говоря, я не очень хорошо помню, чем там заканчивается Конец Света. Кто-то, конечно, погиб, но в целом жизнь на земле не прекратилась. Что же касается современной поэзии… Я охотно почитаю вам стихи многих известных поэтов, а если не надоем, то и свои собственные. Но должен честно предупредить — когда я пробовал их декламировать в других мирах — дело кончалось катастрофой. Мои стихи срабатывали как магическое заклинание с совершенно непредсказуемым результатом.
— Ого! Да ты еще и ворлок?! — расхохотался бог. — А ну, покажи свое умение.
— Это… я же пытаюсь вам объяснить, что последствия могут быть…
— Не пугай меня, Сигурд! Ты что же, не знаешь, чего просишь своим волшебством и какой результат получишь после чтения колдовских слов в новомодной рифме?
— В том-то и дело — что не знаю! Если бы я писал в классической манере: «Вот моя деревня, вот мой дом родной, вот качусь я в санках по горе крутой…», тогда все было бы гораздо проще. Сплошная конкретика, все всем понятно. У меня же пишутся ассоциативные, образные вещи, с использованием аллитераций, звукописи, ломки ритма… Это очень обогащает текст, хотя и в определенной мере затрудняет его восприятие. Я доступно излагаю?
— Вполне, — серьезно кивнул Один. — Значит, будешь читать свои творения в чистом поле, перед вражеским войском, если кого и покалечишь, то не своих. А я сверху послушаю. Если что не сработает — удерем на Слейпнире. Фрейя! Кто там ломится в дверь во время нашей беседы?!
Девушка вздрогнула и захлопала ресницами. В течение всего разговора она сидела на скамеечке почти не дыша, а ушки ее двигались, словно маленькие розовые локаторы. Видимо, ей было страшно любопытно, но она боялась, как бы отец под предлогом обсуждения «мужских проблем» не отослал ее из комнаты. В дверь действительно вежливо, но настойчиво стучали.
— Карлики, — вернувшись, доложила юная богиня. — Отец, они принесли твой заказ, ты просил изготовить цепь для Фенрира.
— А… уже сделали? Ну так впусти их. Не уходи, ворлок-воин-поэт-гость-советчик, останься. Мне интересно, что скажешь ты, видя этих умельцев подземных и детище рук их. — Один незаметно перешел на певучий верлибр, которым, как я понял, он и разговаривал со всеми. Прочие пытались ему подыграть, вести с ним такие же речи, но верховный бог поднаторел в своем деле. Там, где остальные сбивались с ритма, теряли суть, мучительно подыскивали слова, — он вел свою партию легко, возвышенно и без малейшего напряжения.
— А кто такой Фенрир? — тихо наклонился я к Фрейе. — Сегодня уже дважды прозвучало это имя.
— Фенрир — огромный волк, способный проглотить даже луну, — шепотом объяснила она, хлопнув в ладоши. По ее звуку двери распахнулись. — Твою жену-ведьму надо искать в свите Фенрира. Боги хотят заманить его в ловушку, для этого и нужна волшебная цепь карликов. Любую другую он порвет, как девичью ленточку…
В дверном проеме показались трое маленьких уродцев в прокопченных костюмах. Они раболепно кланялись и держали на вытянутых руках… девичью ленту! Фрейя зажмурила глаза. Лицо Одина стало мрачнее северной тучи. Я попытался отвлечься на собственные мысли. Например, надо ли мне лезть в это дело? Подразумеваются — карлики… Если бог заказывал цепочку, а получил тряпочку, то, наверное, они сами в чем-то виноваты. Громогласный любитель поэзии вновь схватился за копье.
— Выслушай нас, о повелитель!
Все-таки Один не напрасно пожертвовал одним глазом, чтобы испить из источника мудрости. В отличие от других богов викингов, он, кроме умения обращаться с оружием, пить мед и орать хвастливые песни, обладал еще и здравым смыслом. Здесь это почему-то называлось мудростью. В том смысле, что Тор, например, попросту ошарашил бы всех троих молотом по пустым головам за хамство и скудоумие, а Один — нет. Один поскрипел зубами, посжимал копье побелевшими пальцами, изобразил тяжелую внутреннюю борьбу, показал силу воли и… выслушал.