Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика
Шрифт:
Автору, который от сетевой переписки со Вселенной дистанцируется, весь этот балаган на самом деле в чем-то симпатичен. Хотя бы напоминанием об издержках всеобщей грамотности. Но особенно его душу, как человека, взращенного на русских народных сказках, трогает Живой Журнал. На который, исходя из названия этой чучи, надо мертвой водой побрызгать. Произнести мантру. Опосля чаго – или чего (до реформы русского языка, превратившей кофе из слова мужского рода в не пойми что) по траве-мураве покататься-поваляться, оземь всем корпусом удариться и стать добрым молодцом. Таким секс-символом всея Руси.
Или хотя бы президентом.
От царя до Сталина, от Сталина до Брежнева, от Брежнева до Горбачева
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Жили евреи, поживали, добра наживали. Которое периодически перераспределялось окружающими массами трудящихся в рамках характерных для отечественной практики погромов. Причем погромы были отнюдь не только в России, но термин в мировую литературу вошел русский. Такой вот вклад в сокровищницу международной лексики. Перестройка. Спутник. И погром. Что есть не клевета и русофобия, которой немедленно даст отпор скорый на перо и благостный ликом и духом Владимир Мединский. Который по щучьему велению и царскому хотению министр культуры. А самая что ни на есть правда. От которой не легче, но уж какая есть.
Попадали помянутые евреи в пределы государства Российского разными путями. Преимущественно оно к ним само приходило и включало вместе с населенными ими землями в свои пределы. Не всегда понимая, что одни туземцы евреи, а другие нет. И часто продолжалось это непонимание долго. Страна большая. Росла быстро. Народу много. То одних завоевали, то других. Все разные. Поди тут, разберись. Но, в конце концов, руки до разбора хозяйства доходили. И то в бывшей Речи Посполитой, то на Кавказе, то в Средней Азии находились очередные евреи. Так и представляется очередной воевода, губернатор или светлейший князь, которому докладывают: «Тут – эта. Явреи, стал быть, среди прочих нехристей и басурманов обнаружились».
После чего начальство долго пытается понять, что с ними делать. Как оно на самом деле и мучилось. Топить, как Иван Грозный? Хорошее решение. Простое. Но всех не перетопишь. Много их. Чай, не Полоцк взяли. Страну. И даже не одну. Опять-таки, бесхозяйственность это. А со времен Петра в России немецкий орднунг – уважаемая вещь. И провинция должна соответствовать центру не только в том, чтобы кофе пить и танцевать на ассамблеях. Опять же, не то время. Просвещенный абсолютизм. Хоть и абсолютизм. Но просвещенный. Матушка-императрица с Вольтером в переписках состоят. В Европах не поймут. Поэтому топить нельзя.
И даже крестить их насильственно было нельзя. Екатерина Великая не случайно все это пресекла в масштабах империи. Потому что, в отличие от многих ей
Евреи ровно это и делали. Платили и не бунтовали. В соответствии с еврейской традицией насчет того, что закон страны – закон. Какой есть. Косой, кривой, дурацкий. Но закон. Или на иврите: «дина де малхуте – дина». Привычка у них такая выработалась в диаспоре. Которая по-еврейски называется галут – «рассеяние». Стран много. Правителей еще больше. Всем, по большому счету, нужно одно: власти и денег. Какая разница, кому платить? Поэтому, пока евреев не трогают, и они никого не трогают. И даже стараются быть хорошими подданными. Что быстро отметило начальство, которое поумнее. Подметив, что в польских восстаниях евреи участвуют мало, а джихада от них точно можно не ждать. Ни на Кавказе, ни в Хиве, Бухаре или Коканде. Не их тема.
Наполеона евреи не то чтобы проигнорировали, но в массе выступили самыми что ни на есть патриотами. На русской стороне. Не исключено, потому что свободы, просвещение и права – это одно, а оккупация – совсем другое. Ну, а поляки, составлявшие добрую половину Великой армии, третье. Польские наполеоновские контингенты евреев громили из принципа. Французские и прочие – из соображений бесхитростного мародерства. Чем выработали в еврейском населении приграничной полосы искренний русский патриотизм. Подкрепленный репрессалиями к «русским шпионам» из местечек. За которые, впрочем, российские генералы пойманных на погромах с поличным наполеоновских поляков казнили на месте преступления. Не все и не всегда. Но некоторые, особо принципиальные, – да. Дальнейшее известно.
Александр I. Попытки его советников придумать, что же все-таки с евреями делать. Реформы, которые так ничем и не окончились. «Властитель слабый и лукавый, плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой, над нами царствовал тогда». Пушкин А.С. Евгений Онегин. Никого из нынешних, часом, не напоминает? Напоминает… Ну и ладушки.
Николай I. Безнадежное, из рук вон плохо организованное восстание декабристов и подавление восстания декабристов в зародыше. Что завершило череду обычных для двух предыдущих столетий военных переворотов. Власть более не зависит от того, на чью сторону встанут стрельцы (при первых Романовых) или гвардия (при последующих). Волюнтаризм официрен нихт. Путчен капут. Вертикаль власти. Система и царь над системой. Жандармы. Гимназии. Университеты. Милитаризм. Взгляд на Европу как на задний двор Российской империи. И все зациклено на первое лицо.
То есть сначала в ту пору прекрасную страной правил Д.А.М., но потом все-таки В.В.П. Евреи, естественно, были встроены в общий порядок. Судя по запискам николаевских ветеранов-кантонистов, большого счастья они от этого не ощутили. Внутри общины шла обычная грызня: миснагиды воевали против хасидов. Местечковый кагал бился за сохранение собственного влияния. Правительство же давило на евреев с целью эмансипации. Причем чем больше давило, тем меньше преуспевало. В Сибири своим чередом росло число евреев-ссыльных.