Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика
Шрифт:
Впрочем, Вашингтон особенно славен мэрилендскими краб-кейками. Котлетками из крабового мяса, попросту говоря. Не из привычных отечественным хозяйкам крабовых палочек, которые похожи на настоящих северных крабов, как К.А. Собчак на Мэрилин Монро. А именно из настоящих крабов. С туго хрустящим, неописуемого вкуса крабовым мясом. Аналог которых в России появился только в новиковском «Мясном клубе», в начале 2010-х.
Ну и, повторим, устрицы. С острейшим табаско, красным виноградным уксусом, мелко натертым чесноком и половинками лимона – выжимать. На выбор. Под бокал белого вина. Местного, калифорнийского. И так во всех портовых городах. Включая Саванну,
Как при таком изобилии удается насмерть испортить стол во время официальных мероприятий – вопрос. Но вне зависимости от того, где автора кормили в качестве гостя американского правительства или американских еврейских организаций, это было на два порядка хуже, чем в соседней забегаловке за углом. Или в харчевне где-нибудь в придорожном мотеле, где останавливаются водители огромных грузовых «МАКов» и байкеры.
Которые, как довольно быстро выяснилось, определяют места, где стоит столоваться, на порядок точнее экспертов Мишлена и прочих ресторанных справочников. Точно так же, как в туристических городах это делают аборигены. И есть стоит там и только там, где едят местные. Ну, или водители автобусов. Не туристы. А именно водители. Как и в Европе. Что понял автор в маленькой каталонской Калелье. Где в один ресторан, как помнится, итальянский, местный народ стоял в очереди. Включая бабушек с внуками. А в прочие попасть было легко – но смысла не имело.
Так вот, вашингтонские еврейские обеды, учитывая кошерную специфику, были не то чтобы совсем уж никакими. Есть их было можно. Особенно в первый раз. Поскольку лосось, а именно он, как правило, выполнял роль горячего блюда, испортить трудно. Но в сто первый… Хотя в обычной компании те же самые люди, не ограниченные ни кашрутом, ни протоколом, отдавали должное сифуду с искренним удовольствием. Правда, не все. Ортодоксы все-таки, как правило, грешить настолько демонстративно и в Америке, а тем более в Израиле не решаются.
Хотя современная кошерная кухня в обеих странах парадоксальным образом состоит из имитаций креветок, китайской свинины, мяса в сметанном соусе и прочих блюд, не разрешенных верующему еврею под страхом всех мыслимых Б-жьих кар. Из продуктов в стиле парве. То есть разрешенных к употреблению и с мясом, и с молочным. Кошерных аналогов сифуда и свинины. И прочих подделок в стиле высокой кулинарии. Поскольку речь о дорогих ресторанах, а не об обычном перекусе верующего еврея. Которому и родной для него с детства бейгл со слаксом – он же бублик с лососиной – неплох.
Обед с фиалкой
Но это про евреев. Которые кормили ожидаемо скучно, но нормально. Тем более с точки зрения недавних советских граждан. Сюрпризы поджидали автора в основном в скромных по отечественным кремлевско-эрмитажным меркам, но стильных залах, где хозяевами было руководство страны. И вот тут они на самом деле зашкаливали. Не потому, что руководство было жадным. Но, как сказано, было оно стильным. Что обязывает. Если бы еще и предупреждали…
Именно на одном из таких обедов, который делегации Всемирного еврейского конгресса давал Госдепартамент – еще во времена Бейкера, при Буше-старшем, – в итоге всей этой американской хренотени автор, не очень понимая того, что делает, съел фиалку. Которая на вкус была премерзкой. Напоминала бумагу.
Дело было в разгар моды на сыроедение. Тогда на каждом приеме в Америке или ее представительствах за рубежом центральным блюдом стола выступала очередная охапка какого-то сена. Или миска с нарезанными соломкой сырыми овощами. Как бы исходя из пожелания здорового образа жизни. Поскольку их следовало окунать для придания этой мечте парнокопытных хоть какого-нибудь вкуса в синтетические салатные заправки – дрессингз. Название приводится во множественном числе. Имела эта помесь соляной кислоты и синтетических пищевых добавок прямое отношение не к здоровому образу жизни, а к хроническому гастриту. Вкус совпадал с названием – в русском смысле этого слова.
И, отметим, они сопровождали и до сего дня сопровождают все без исключения памятные даты в Спасо-Хаузе – резиденции посла США в Москве. Наряду с маленькими абсолютно несъедобными пиццами и прочим отстоем в стиле позднего Гарлема. До самых последних времен, когда нелюбимый российскими политиками и политологами, но на деле абсолютно безобидный посол Макфолл внезапно для московского бомонда начал кормить приглашенных нормально. Еще не так, как это принято в Москве, но без необходимости заедать его угощение горстью таблеток от изжоги. Хотя это не относилось к вашингтонскому приему, о котором идет речь.
Прием этот шел своим чередом. Государственный секретарь произносил скучную речь, которую никто не слушал. Причем, в отличие от американцев, иностранные гости, а они составляли абсолютное большинство в зале, даже не старались делать вид, что их что-то в этой речи заинтересовало. Не только «русские». Европейцы и латиноамериканцы точно так же подбегали к подиуму, чтобы сфотографироваться на фоне Бейкера, меланхолически бубнившего свое. Надо отдать ему должное: он стоически терпел, не моргнув глазом.
С другой стороны, что может в такой ситуации сделать человек, исполняющий в США роль министра иностранных дел? Позвать охрану, чтобы разогнать невоспитанных туземцев? Так ведь он сам их и собрал – на то и туземцы, чтобы быть невоспитанными. Скорее всего, последними в истории Соединенных Штатов иностранными гостями, кто в присутствии первых лиц страны вел себя пристойно, были представители индейских племен. Собранные перед Большим Белым Отцом из Вашингтона, чтобы поговорить о наболевшем. Это у протокола проскакивало. С евреями справиться было нереально. Вот с ними и не справлялись. Даже не пробовали.
Отметим: точно так же вели себя американские хасиды в начале 2000-х в Астане, на открытии столичной синагоги, куда в гости к президенту Евроазиатского конгресса Александру Машкевичу ждали президента Назарбаева. Миллиардеры и сенаторы дисциплинированно ждали в углу, поближе к месту, откуда глава страны должен был произнести речь. С перспективой быть ему представленными.
Прочая публика сидела по обе стороны прохода. Который периодически заполнялся толпой в пейсах, бородах и черных шляпах, выплескивавшейся изо всех щелей. После чего все больше нервничающий начальник охраны Нурсултана Абишевича влетал в этот проход и расчищал его грудью. Имея при этом непередаваемое выражение лица. И голос, который вполне подошел бы темнику Чингисхана.