Моя жизнь
Шрифт:
Я пошла к Селзнику. Повторился старый диалог: «Это ерунда», «Это продолжение», «Зачем растрачивать твой талант» и так далее.
— Я точно знаю, что это хорошо. И я хочу играть, — сказала я.
Дэвид посмотрел мне прямо в глаза и в упор спросил:
— А что ты собираешься делать, пока Бинг Кросби будет петь?
— Собираюсь смотреть на него, — сказала я, — и все. Ничего больше, только смотреть на него.
— Смотреть? На него? Ты, великая актриса, будешь только смотреть на него?
— Ну, я буду излучать обожание, может быть, замешательство, в общем, все, что угодно.
Разумеется, Дэвид продолжал яростно упираться. Наконец я впала в отчаяние, а Дэвид, естественно, прикинул, что если он сейчас выиграет, то всю ответственность за мою отставку он возложит на Лео Маккэри.
— Если ты так жаждешь этой роли, я обговорю условия с Маккэри.
Иными словами, он хотел запросить столько, сколько они не смогут заплатить. Он начал с того, что мой гонорар должен быть удвоен против обычного, к чему Лео отнесся совершенно хладнокровно и сказал: «Хорошо». Тогда Дэвид, который арендовал место для «Селзник Интернешнл Студии» у «РКО», добавил: «И еще я хочу год пользоваться студией бесплатно». «Ладно», — ответил Лео. «И мне нужны права на «Билль о разводе»», — сказал Дэвид. Картина с участием Кэтрин Хэпберн была собственностью студии «РКО». «Да, согласен», — сказал Лео.
И хотя Дэвид был немного смущен, это не помешало ему моментально сообразить, что же еще можно выклянчить. Ему удалось договориться еще о двух фильмах, принадлежавших «РКО», и каждый раз Лео говорил очень вежливо: «Хорошо».
Наконец Дэвид спросил: «Вы действительно хотите заплатить все это, чтобы купить Ингрид Бергман?» «Да, и я счастлив, что Ингрид является предметом продажи», — ответил Лео.
Он заплатил. Я была счастлива, когда фильм завоевал не меньший успех, чем в свое время «Иди моим путем». Дэвид оказался не прав во всем.
Конечно, с первой же минуты съемок «Колоколов» все знали, что я должна буду делать до самого последнего кадра. Я должна быть монахиней — очень смешной, но монахиней. В этом превращении я обнаружила только один действительно прекрасный момент — открытым для чужих глаз оставалось только мое лицо. Все остальное было скрыто под широкими черными складками. Я могла есть мороженое сколько душе угодно. Мой вес никого не волновал.
Я с восторгом играла первые комедийные сцены, ведь никто не знал до этого, как я справляюсь с комедией. Работа под началом такого режиссера, как Лео, вызывала настоящий восторг. Бинга Кросби я совсем не знала. Он был вежлив, приятен и до того мил, что милее не бывает. Но он всегда был окружен небольшой группой из трех или четырех мужчин, которые не умолкая болтали и никого больше к нему не подпускали. Я спросила, кто это, и мне сказали, что это его «гэгмены» [8] .
8
Гэгмен - в американской киностудии автор смешных трюков, мизансцен.
– Прим. перев.
В конце съемок мне самой удалось сыграть отличную шутку с Бингом и Лео. Мы работали над последней сценой, вернее, последними кадрами. По сюжету сестра Бенедикт к концу ленты чувствует себя крайне несчастной, поскольку ее отсылают поправлять свое здоровье, она считает, что причина тому — недовольство ее службой, тем, как она воспитывает детей. Но все вокруг знают, что у нее туберкулез, и, пока она не поправится, ей нельзя работать с детьми. Вот здесь-то, в последней сцене, отец О’Малли и приходит к мысли, что лучше сказать девушке всю правду.
Итак, Бинг говорит мне свои слова, мое лицо освещается радостной улыбкой, потому что сестра Бенедикт уверена, что известие о туберкулезе не может быть страшнее мысли, что она плохо обходится с детьми. Я говорю: «Благодарю вас, отец, от всего сердца благодарю». И Бинг отвечает: «Если у вас будут какие-то трудности, сестра, наберите «0» и вызовите О’Малли». И я повторяю с благодарностью: «Спасибо, я так и сделаю». Потом я ухожу, и на этом фильм заканчивается.
— Прекрасно, — прокричал Лео. —То, что надо. Просто великолепно. Заканчиваем.
Но я повернулась к нему и спросила:
— Вы так думаете? А можно я еще разок повторю эту сцену? Мне кажется, я сделаю ее немного лучше.
Лео взглянул с удивлением на меня, поскольку сцена была хороша настолько, насколько это может быть, и фильм практически завершен. Но, будучи человеком великодушным, сказал:
— Хорошо, хорошо, если ты хочешь. Давайте, ребята, сделаем это еще разок.
Итак, я произношу: «Благодарю, отец. О, благодарю от всего сердца». И с этими словами обвиваю руками Бинга и целую его прямо в губы. Бинг в шоке чуть не падает. Все вскакивают. «Прекратить! Камера — стоп! Ради бога, стоп!» Священник, бывший консультантом фильма, подбегает, именно подбегает, ко мне с большим волнением. «Это уж слишком, мисс Бергман. Этого мы просто не можем разрешить; католическая монахиня целует католического священника... Такие вещи нельзя показывать в кино».
А я уже улыбалась во весь рот. Бинг пришел в себя после моего штурма. Я оглянулась. Лео, конечно же, все поймал на лету и смеялся вместе со своей командой. Даже священник наконец понял, что это была шутка.
Фильм «Колокола святой Марии» ждала счастливая судьба: в середине 1944 года происходило вручение премий Академии. Годом раньше кандидатура Ингрид значилась в списках в связи с фильмом «По ком звонит колокол», но ей пришлось уступить место Дженнифер Джоунс, игравшей в картине «Песнь Бернадетты». Теперь ее представили к награде за работу в «Газовом свете». Но до того, как были названы лучшие актрисы, Бинг Кросби и Лео Маккэри получили своих «Оскаров» как лучший актер и лучший режиссер за фильм Иди моим путем».
Когда «Оскара» присуждали Ингрид, она вежливо произнесла в микрофон: «Я глубоко благодарна за эту награду. Я особенно рада получить ее сейчас, потому что, поработав только в одном фильме с мистером Кросби и мистером Маккэри, я поняла, что, если на завтрашнюю съемку я приду без награды, никто из них не захочет со мной даже разговаривать».
Глава 9
Я приехала в Париж 6 июня 1945 года, чтобы отправиться оттуда в турне по Германии с концертами для американских и союзных войск. Вместе со мной в нем должны были участвовать Джек Бенни, Ларри Адлер и Марта Тилтон. Война закончилась месяцем раньше. Париж был изумителен. Несмотря на нехватку продуктов, черные рынки, он сохранил свою особую атмосферу. Я не была в Европе целых восемь лет. Казалось, жизнь начиналась сначала.
В отеле «Ритц», где я остановилась, располагалась штаб-квартира американских военных корреспондентов, журналистов и представителей шоу-бизнеса. В день приезда я нашла под своей дверью записку. Мне она показалась очень смешной.
«Содержание: обед. 6.6.45 г. Париж. Франция.
Кому: мисс Ингрид Бергман.
Часть 1. Перед Вами — результат труда сообщества. Сообщество состоит из Боба Капы и Ирвина Шоу.
Часть 2. Мы собирались послать Вам цветы и приглашение отобедать сегодня вечером, но после небольшого обсуждения выяснилось, что мы в состоянии оплатить только что-то одно: или обед, или цветы. Мы проголосовали, и с небольшим преимуществом победил обед.