Моя. Я так решил
Шрифт:
— Нет… — это будет теперь моим любимым словом, — нет…
Она прикрывает веки, вздрагивая всем телом в такт моим движениям, так сладко, так отзывчиво, что хочется мучить ее дольше и дольше. Уже за один этот вопрос о нерешительности с женщинами…
И за ее мнимую уверенность, что это она здесь ведет, что это она — управляет.
Не ведет. Не управляет. Все будет так, как я решил.
И кончит она только тогда, когда я захочу.
Когда я решу.
Резко выхожу, под негодующе-жалобный стон, становлюсь
— Полетели, Эвита, — шепчу ей, врезаясь в податливое тело уже под другим углом, и это изменение положения дает долгожданную разрядку.
Эву трясет, выгибает, она стонет жалобно и протяжно, но рук не убирает от спинки кровати, наоборот, сжимает сильнее, словно понимая, что еще не все. Еще далеко не все.
Я же нерешительный… Не решил пока, сколько раз позволю ей кончить.
Набираю скорость, придерживая за гладкие бедра и наслаждаясь роскошными видом сзади, провожу пальцами по выступающим позвонкам. Охеренная.
Голову дурманит от кайфа, наклоняюсь, нахожу пальцами клитор, надавливаю…
— Кончай, Эвита, — приказываю тихо, и она подчиняется.
Умираю от ощущения частых, сладких сокращений, глажу, глажу ее…
Самая крутая ночь в моей жизни. Аргентинская патока.
Эва стонет опять, держится за спинку кровати, ритмично бьющейся о стену…
И ее белые тонкие пальцы, судорожно вцепившиеся в темное дерево — шикарная финальная нота.
Наклоняюсь опять, сжимаю небольшую, острую грудь, вытаскивая из Эвы еще один долгий-долгий стон… И кончаю. Словно умираю.
Падаю на мокрое от возбуждения тело, жадно вдыхаю наши перемешавшиеся ароматы.
Кайф… Какой кайф…
Теперь попить.
И еще разок.
Сползаю с Эвы, напоследок сладко лизнув тонкую линию позвонков у шеи, подхватываю бутылку воды у кровати, жадно пью, потом протягиваю своей любовнице.
Она уже перевернулась и лежит на спине, оглушенно глядя в потолок.
— Боже… Боже… Ты — монстр…
— Пить будешь, Эвита?
— Да. И спать.
— Нет, у меня еще планы на тебя.
— Не-е-ет…
— Да.
Утром мне в глаза светит беспощадное аргентинское солнце. Матерюсь спросонья, щурюсь, шаря по кровати.
Моя Эвита, измотанная долгим-долгим сексом, должна еще спать без задних ног.
Сейчас встану, сгоняю на разведку насчет пожрать.
А потом вернусь и еще раз ее трахну.
Уже при свете дня.
Закреплю результат.
Ну а потом можно и в дорогу… Интересно, она где в столице живет? Надеюсь, ей понравится в Домодедово?
Постель огорчает холодом и пустотой.
Поворачиваюсь на бок, оглядываюсь.
Не понял…
Эвы нигде нет.
Одежды ее нет.
Сажусь резко на кровати, еще раз оглядываясь. Точно нет.
Так, а это что?
Глава 8
— Она уехала еще пару часов назад, амиго, — пожимает плечами Родриго, и я едва сдерживаюсь, чтоб не двинуть ему по сладкой усатой роже.
— Ничего не сказала? Как она вообще?.. А деньги?
— Нет, она грустная такая была… Эй, амиго, вы поругались? Я предлагал остаться, позавтракать, но она торопилась. Я ей вызвал такси со своей карты до Байреса прямо.
— Адрес есть?
— Да, — он протягивает мне телефон с картой.
Смотрю, скриплю зубами бессильно.
Карман жжет глупая записулька, которую нашел утром на кровати.
«Спасибо за помощь, прощай».
Очень, сука, информативно. А еще на редкость душевно.
Самое оно после первой ночи безудержного секса. Хотелось бы сказать «любви», но после такого выверта как-то… язык не поворачивается.
Ощущение, что меня поимели.
Черт, вот теперь-то я начинаю понимать баб, которые жалуются на исчезающих утром бесследно мужиков. Да что там говорить, я и сам такой… Бывало.
Нет, если что-то не понравилось ночью, можно же было сказать? Я бы исправился! Принял, сука, во внимание!
Что за дебильная бабская привычка вечно молчать и думать, что мужик должен сам догадаться? Залезть в голову и все-все понять?
Хотя… Что ей могло не понравиться? Мало кончила? Много секса? Что? Что, блять?
И, опять же, вспоминаю свои эмоции в похожей ситуации. Хотелось мне объяснять бабе, с которой провел ночь, что с ней не так? Нет, мне хотелось тупо побыстрее свалить…
Но в любом случае, здесь ситуация слегка другая!
Мы вместе и жопы выбрались!
И я, между прочим, ее задницу спас!
Наверно, заслужил хотя бы объяснений…
Осознав, что погружаюсь опять в самокопание вместо того, чтоб оперативно решать проблему, я злобно скалюсь, напрягая этим Родриго.
— Эй, амиго, не расстраивайся так, помиритесь. Пошли лучше мате попьем, как раз приготовили…
Но мне сейчас не до местного травяного напитка, который принято пить при температуре плавящегося металла и никак иначе. У меня как волосы дыбом встали с самого пробуждения, так и стоят до сих пор.
И в башке полный раздрай.
Так всегда бывает, когда резкая смена температур.
Еще секунду назад ты — в диком кайфе и расслабоне, а через мгновение — в таком же диком стрессе, словно в прорубь прыгнул зимой. И это, скажу я вам, нифига не бодрит! Наоборот, башку выключает.
Потому что ничем иным я не могу объяснить то, что уже пятнадцать минут бездействую, слушая пространные рассуждения Родриго о коварстве женщин, вместо того, чтоб мчаться по направлению Байреса, искать свою блудную Эвиту.