МОЯ. Я тебя присвою

Лакс Айрин

— О, черт… Я был не готов услышать так сразу. Даже не расслышал. Повтори?

— Хватит. Это уже хитрость.

— Я хочу прийти к тебе. Можно? Таш…. Не гони. Ну… Я даже с твоим отцом пил на брудершафт. Я никогда столько раз себе на горло не наступал…. И готов наступить ещё не раз, лишь бы ты меня не гнала.

— Сначала я поговорю с папой, потом решу…

— Таш.

— Что, Назар?! Ты вернул меня папе, как вещь! И не пытался задержать, не попрощался даже. А теперь прилетел — люби меня.

—

Люблю.

— Я не в том смысле.

— А я в том самом смысле. И я любви пока не смею просить. Просто быть рядом… Знать, что с тобой все в порядке, слышать тебя. Это важно. Я себя так хорошо чувствую, когда тебя хотя бы слышу.

Его слова задевали за живое. Не должны были задевать, но задевали.

Я поспешила сказать ему снова:

— Сладких снов, Назар! — и быстро скинула вызов.

Но ещё долго лежала без сна в кровати, переживая нашу историю от начала до самого конца.

Есть ли у нас шанс начать все заново?

Глава 42

Таша

На следующее утро курьер привозит цветы. Мы с бабушкой и дедушкой как раз завтракали, на столе стояла гора пышных, ароматных булочек с изюмом, они искусно слеплены в виде роз.

Цветы от Назара. Алые розы в большой корзине.

— Гляди, тоже симпатичные розочки, только несъедобные, — замечает дедушка, намазывая булку сливочным маслом. — Как думаешь, когда свататься ещё раз придет?

— Рано ещё, — строго отвечает бабушка. — Ты сыну позвони….

— А что?

— Ничто, рецептом поделись от похмелья. Мужики вчера поговорили, кое-что для себя решили. Теперь дело только за Наташей.

Две пары глаз в тот же миг устремляются на меня. Бабушка и дедушка смотрят предельно серьезно.

— Что думаешь, Наташа? — деловито интересуется дед. — Давай, не стесняйся. Говори, как есть!

— Я даже не знаю. — отвечаю, замявшись. — Папа с Назаром поговорили, но…

— Да что ты про них печешься? Мужики взрослые, между собой уже разобрались, что к чему. Ты о себе подумай! О ляльке вашей, — говорит бабушка.

Несомненно, волнуюсь.

Вопрос предельно серьезный. Сердцу неспокойно, мысли тоже витают взбудораженными.

— Все это как-то слишком быстро… Не хочу торопиться. Впереди много времени, успею.

— Успеешь, значит? — уточняет дед.

— Чего пристал? Говорит, успеет, значит, успеет. Вас, мужиков, помурыжить иногда для профилактики — самое то!

— Не спорю. Тем более, судя по всему, один конкретный экземпляр это все-таки заслужил. Но есть и другая сторона медали.

— Какая же? — уточняю, заинтересовавшись мнением стариков на сей счет.

Они очень забавные и милые, всю жизнь прожили бок о бок друг с другом…

— Вот

ты говоришь, все успеется. Срок у тебя небольшой, до родов девять месяцев. Пока ты будешь кавалера мурыжить, эти месяцы пролетят быстро. А потом с дитем малым.… Ночные бдения, распашонки, кормления, зубки… Помогай, что там ещё бывает? — уточняет дед.

— Да много всего, ты до сути так и не добрался.

— Сейчас доберусь. Не торопи.

— Пока ты расскажешь, чай остынет.

— Так все-таки поторопиться?

— То ли ты разумничался, то ли тебе морозом голову застудило, — говорит бабушка.

— Ничего мне не застудило! Ты тут вся извелась, пока я до конца мысли добрался, а внучке советуешь — не спеши, все успеешь. Скажешь, я зря тянул, что к чему? Надо сразу к сути?

— Конечно.

— Вот! — отпивает чай.

— Дед, я уже сама не понимаю, к чему ты клонишь! — уточняю с досадой.

— К тому, милая, что самая главная ошибка в жизни — это думать, что все успеется, что на все времени хватит… Когда-нибудь потом. Потом ты оглядываешься, а за спиной вся жизнь прожита. Вот к чему я веду.

— Так бы сразу сказал. Чаю подлить? — интересуется бабушка.

— Прав я?

— Прав, прав, угомонись. Булку жуй…

Смотрю на цветы, подаренные Назаром. Сердцу до сих пор тепло от его признаний. Оказывается, умеет говорить красиво, от всей души, не цедя сквозь зубы. Можно даже сказать, тиран совсем чуть-чуть, но все-таки — романтик.

— Елку ставить будем? — интересуется бабушка. — Дед, ты обещал.

— Сто лет не ставили, — ворчит.

— Сто лет мы вдвоем праздновали, а теперь вот, внучка… Может быть, и Колька заглянет с детворой. Так что елка нужна.

— Спина у меня разнылась… — тянет он. — Вот если бы помощник какой-нибудь нашелся, то совсем другое дело!

— Спрошу у Назара, — добавляю. — Вдруг он уже проспался и нормально себя чувствует? После попойки с папой…

— Пфф.… После попойки? Какие годы! Да он просто как штык должен быть….

***

Назар

Состояние после попойки дрянное. Мне кажется, все было впрок, кроме одного — копченый угорь. Зря я его пробовал… Определенно, виноват именно он.

Отец Таши проснулся незадолго до меня и, судя по позеленевшему лицу, ему тоже нехорошо. Он направляется прямиком ко мне с самым серьезным выражением лица.

Невольно напрягаюсь: в чем дело? Вчера мы выпивали крепко! Вроде заключили перемирие, пили даже на брудершафт и довольно плодотворно погуляли.

Но то было вчера, на пьяную голову! А сейчас?

Не то, чтобы я горю желанием с ним подружиться, но все-таки Данилов оказался неплохим мужиком. Плюс, я чувствую, что Таши мне не видать, если я с ним буду враждовать…