Мозаика (книга первая)
Шрифт:
— Когда меня нанимают, Тесс, я всегда говорю, что именно люди покупают. Мои прикосновения. Сны, в которых я присутствую. Удовольствие оттого, что я рядом. Ничего более. Ко мне никто не смеет прикасаться — пока я сама не разрешу. Некоторые не понимают этого. Думают, что покупают меня всю — и могут делать, что хотят.
— Великое Море, — Теассевенн была потрясена. — Каждого, кто попытался прикоснуться к тебе…
— Не каждого. Далеко не каждого. Я умею убеждать без насилия, — Мегин улыбнулась, прищурившись, и альбиноска вспомнила их давний разговор, в душе. — С
«У нас».
Теассевенн вновь закрыла лицо ладонями.
— Что ещё ты не сказала о себе? Владеешь рукопашным боем, пробиваешь кулаком стены, ловишь стрелы на лету?
— Только мирные специальности, — Мегин продолжала улыбаться. — Но я могу постоять за себя.
— Почему ты пошла работать сюда? Зачем этот маскарад?
— У одного из пострадавших оказались влиятельные родители, — Мегин опустила голову. — Они наняли убийц. Мне запретили работать… по специальности, пока всё не уляжется. Я бежала сюда, в Альваретт.
— Но не смогла удержаться, — Теассевенн встала. Её новая служанка осталась сидеть. — Кому ты успела «погладить ушки»? Здесь, в поместье?
— Из прислуги — почти всем. Не смотри на меня так. Чаще всего это просто лечение.
— А реже? — усмехнулась Теассевенн.
— Это наркотик, — взгляд Мегин стал, словно у побитой собаки. — Ты ведь знаешь. Ты была с Мейсте, видела его сны. Я не могу без таких снов. Мне запретили — но я не могу.
Теассевенн присела перед ней, осторожно прикоснулась к правой щеке «кошечки». Та закрыла глаза. «Сеть сновидений» проявила себя сразу же. Там же, где и у остальных… чуть ниже виска, чуть правее мочки уха, и так далее. Нажать чуть сильнее на верхнюю и среднюю точки «сети»…
Мегин положила свою ладонь поверх ладони Теассевенн. Та почувствовала тепло, вытекающее из ладони «кошечки». Ощутила, как зазвенело в ушах, как иголочки начали вонзаться в суставы.
Теассевенн опомнилась. Отняла ладонь, медленно поднялась на ноги.
— Я не выдам тебя, — пообещала она. — Но ты никогда не подойдёшь ни к кому без моего разрешения.
— Да, госпожа, — Мегин кивнула. — Никогда.
Поворачивая ручку двери — за которой была Леронн — Теассевенн ощущала себя уставшей. Разговоры вымотали её. Так же, как и откровения «кошечки». Вот так, Тесс. Не успела почувствовать себя человеком, и сразу нашла новые приключения на свою… спину. Не можешь без этого.
— Ты пришла посмеяться? — Леронн лежала на боку, лицом к окну. Говорила, не поворачивая головы.
— Нет, — Теассевенн пододвинула стул поближе к кровати, уселась. — Мне жаль, что так всё получилось. Хейнрит признался во всём, всё взял на себя.
— Твоя жалость, — Леронн хрипло рассмеялась. — Ты разрушила мою жизнь. Мою и его. Но я не стану ни о чём просить, не надейся. Меня выгнали, но я всё равно потомок дома Тигген. Уходи, Ньер. В этой комнате хозяйка — я.
— Хочешь ты или нет, мы теперь родственники, — Теассевенн поднялась. — Не заставляй
— Бродяги не будут учить меня манерам. Убирайся, эль–Неренн.
— Эль–Неренн больше нет, — спокойно ответила Теассевенн.
Леронн, наконец–то, повернула голову. Увидела, как и во что одета её гостья.
— Что за маскарад? — поинтересовалась она, брезгливо скривившись.
— В полнолуние меня станут называть Теассевенн эр Эверан. Ты — головная боль, Леронн. Я не собиралась становиться твоей младшей матерью, но раз так получилось — ты будешь слушаться меня.
Леронн закрыла глаза. По лицу её было видно, что происходящее она предпочла бы считать страшным сном.
— Веранно и я хотим помочь тебе вернуться в дом Тигген, — продолжала Теассевенн. — От тебя зависит, сколько времени это займёт. Будешь непослушной — два года. Будешь послушной — гораздо раньше. Ты не поверишь, как я обрадуюсь, когда тебя простят и заберут отсюда.
Повернулась и пошла к двери.
— Теассевенн, — услышала она. — Зачем ты это делаешь?
— Не знаю, Леронн, — ответила Теассевенн, не оборачиваясь. — Наверное, хочу хоть немного пожить спокойно.
Три дня прошли без особых событий. Леронн давно могла покинуть «лунный дом», но Теассевенн поняла, что её вновь появившейся дочери хочется ещё побыть «в заточении» — тем более, весьма комфортном заточении.
Веранно отправилась в больницу и Теассевенн почти всё время проводила в её кабинете — сидела у телефона, отвечая время от времени на звонки. Делать почти ничего не приходилось — Веранно умела выбирать надёжных людей. Только делать записи — к возвращению хозяйки. Риккен занималась хозяйственными вопросами. Мегин почти всё время проводила среди прислуги — раз или два Теассевенн слышала, как «кошечка» поёт — по вечерам, когда все собирались в общем зале. Словно ничего и не случилось.
Интересно, действительно ли другие слуги хотели бы поменяться с ней местом? Признаться, Теассевенн не нашла в себе храбрости спросить — даже Мейсте.
На четвёртый день пребывания Веранно в больнице случилось неожиданное. Примерно в час пополудни послышался шум, и в кабинет ворвалась, в сопровождении двух охранников, Вессен эс Эверан, старшая дочь Веранно. Её преемница — на посту главы дома. Вессен была мокрой — на улице моросил дождь — грозной и стремительной. На ней был забрызганный грязью дорогой плащ. В кабинет вместе с ней ворвались запахи осени, дождя и грозы.
— Это правда, — она остановилась, прикрыла ненадолго лицо руками. — Я не верила. Не могла поверить.
Охранники явно пребывали в замешательстве. В их взглядах читалось, что они не хотели впускать Вессен сюда, но — не смогли помешать.
— Рада вас видеть, теарин Вессен, — Теассевенн встала, поклонилась — как равной. — Мне было…
— Заткнись! — оборвала её вновь вошедшая. — О небеса… Как такое могло случиться? Думаешь, что прибрала всё к рукам? Ничего, я всё исправлю. Сейчас же исправлю.