Мозаика (книга первая)

Бояндин Константин Юрьевич

— Ты согласилась служить из–за них? — Теассевенн посмотрела в глаза «кошечки». Та кивнула.

— Хорошо. И не надо сидеть на коврике, пока мы вдвоём. Садись за стол и расскажи подробнее о разговоре со Скорпионом, с Львицей. Я запишу, для комиссара.

– - -

Теассевенн прослушивала конец записи, когда поняла, что Мегин её о чём–то спросила. Выключила диктофон, взглянула «кошечке» в глаза.

— У меня было много вещей, госпожа. Теперь всё это ваше. Вот, — она протянула ключ

от своей комнаты.

— Пусть там и остаются. Спать можешь там же, как и раньше.

— Как пожелаете, — Мегин поклонилась.

Теассевенн подошла ближе.

— Ты не переигрываешь, Мегин? Только не говори, что тебе приятно спать на коврике, чувствовать себя собакой.

— Когда меня взяли в обучение, — спокойно ответила «кошечка», — я второй год работала служанкой. У очень жестоких господ. Если хотите, покажу шрамы — я оставила несколько, на память. На самых интересных местах. Выбитые зубы я не сохранила, но их было много. Вряд ли служба у вас будет хуже.

— Обучали… на «кошечку»?

— На «стража луны», госпожа, — Мегин поклонилась. — «Кошечками» зовут других. Тех, кто позволяет к себе прикасаться.

— Что ты знаешь об Ордене Стражей Луны? — язык Теассевенн опередил рассудок.

— Никогда не слышала о таком, госпожа.

— Правда? Твоя татуировка очень интересно выглядит в лунном свете.

— Я умею лечить некоторые болезни, госпожа. Прикосновениями. Вот и всё.

Теассевенн пожала плечами, отошла к столу.

— У вас дар, госпожа, — услышала она из–за спины, — раз вы заметили всё это. Вы можете стать прекрасным «стражем».

Теассевенн резко обернулась.

— Рада слышать, — заметила она. — Шрамы и выбитые зубы входят в курс обучения?

Мегин тихо рассмеялась.

— Нет, госпожа. Это для желающих. Если хотите, я познакомлю вас с теми, кто обучил меня.

— Об этом потом. Вот–вот появится комиссар. Исчезни куда–нибудь, пока он будет в доме. Не знаю — спрячься, что ли.

— Я могу пойти на кухню, как всегда. Там есть, чем заняться. В случае чего, уйду в погреб.

— Ты не боишься появляться там?

— Среди прислуги? — Мегин улыбнулась во весь рот. — Не боюсь. Многие из них захотели бы поменяться со мной местами.

— Ты шутишь?

— Нет, госпожа. Такими вещами не шутят. Спросите сами, если не верите.

* * *

— Мои поздравления, — комиссар коротко кивнул. Если верить обонянию, он сжевал полпачки табачных палочек по пути сюда. Значит, ему есть, над чем крепко задуматься. — Сама–то довольна?

— Конечно, комиссар, — Теассевенн кивнула в ответ. Они разговаривали в беседке, комиссар не стал настаивать, чтобы его впустили в дом. — Правда, всё случилось само собой. Я тут ни при чём.

— Два дня назад ты была служанкой. Надо полагать, через месяц станешь Президентом. Замолви за меня словечко, если что.

— О чём речь, комиссар! Считайте, что вы уже министр внутренних дел.

— Только не это, — комиссар выплюнул остатки палочки за спину, в густую траву. — Не люблю политики. Найди мне работу, чтобы платили много, а спрашивали мало.

Теассевенн кивнула, улыбнулась, попробовала устроиться на скамье поудобнее. Поудобнее не получилось, скамья каменная.

— Вижу, ты в форме, — Тигарр кивнул. — Леронн ещё нездорова, я знаю. С ней поговорю позже. Мне нужна Мегин. Хейнрит взял всё на себя, к Мегин будет всего пара вопросов.

— Мегин — моя служанка, — Теассевенн взглянула Тигарру в глаза. — Предпочту, чтобы её не допрашивали.

— Знаешь, я ведь могу вернуться за ордером, — взгляд комиссара стал ледяным. — Что ещё за фокусы?

Теассевенн протянула лист бумаги. Тот, что отныне заменял Мегин удостоверение личности.

— Глазам не верю, — комиссар вернул лист назад. — Ну и как, приятно, когда у тебя есть рабы?

— Очень неприятно, — Теассевенн перестала улыбаться. — Я записала её рассказ, комиссар. Вот, — она протянула «ластик» — кассету. — Не думаю, что вы добились бы от неё большего.

— У тебя талант — выставлять полицию идиотами. Ладно, давай. Хочешь узнать больше о своей… служанке? У неё бога–а–атый опыт. Вот такое досье, — комиссар показал пальцами, насколько толстое. — Однажды утром тебя найдут со шпилькой в ухе. Или, знаешь, с маленькой царапинкой — вот здесь, под подбородком.

— Надо полагать, доказательств у вас нет?

Комиссар встал.

— Были бы — давно бы уже вздёрнули эту «кошечку». Я серьёзно, Теассевенн. Мне не хотелось бы, чтобы и тебя нашли мёртвой. Ты не знаешь, кого защищаешь.

— Я живучая, комиссар, — Теассевенн поднялась, ещё раз ослепила собеседника блеском клыков. — Вы же знаете. За предупреждение — спасибо.

— Ну хорошо, — комиссар потёр лоб. — Тогда у меня всё.

— Как это — всё? Вы так рвались поговорить со мной.

— Обстоятельства изменились. Ты по–прежнему — важный свидетель. Ни шагу за пределы поместья — без охраны.

— Конечно, комиссар. Буду рада видеть вас в ночь на полнолуние.

– - -

Теассевенн вызвала Мегин — та явилась бегом, в ещё мокром фартуке.

— Сядь, — указала Теассевенн. — Комиссар очень хочет увидеть тебя на виселице. За что?

— Мне приходилось делать людям больно, Тесс.

Теассевенн взяла из кармана заколку для волос.

— Сколько людей ты убила этим?

— Одиннадцать, — выражение лица Мегин не изменилось. — Ещё четырёх — тем, что было под рукой.

Теассевенн прижала ладони к лицу, медленно опустилась на стул. Мегин немедленно уселась прямо на пол, у ног хозяйки.

— Рассказывай, — лицо Теассевенн окаменело.