Мозаика
Шрифт:
Она вспомнила приготовление банановых сплитов [12] , радость рождественских покупок в магазине «Сакс» на Пятой авеню и восторг от беготни в купальниках сквозь брызги дождевальной установки в долгие летние дни в Коннектикуте. Мать обожала сшитые на заказ костюмы, дорогие ювелирные украшения и циннии — за то, что их шероховатые лепестки могут по количеству оттенков перещеголять все другие цветы.
Это заставило Джулию вспомнить и отца. Его гибель не смогла разрушить эту любовь. Однажды она слышала, как мать говорила подруге: «Зачем мне новый брак? Я любила
12
Сплит — фруктовый салат с мороженым, взбитыми сливками и орехами.
Она вспомнила об отце... об их еженедельных увеселительных поездках в Центральный парк, о катании на коньках в Рокфеллеровском центре, о каникулах на островах Си-Айлендс и о его терпеливой помощи в выполнении домашних заданий. Он любил печенье с шоколадной стружкой, теннис и свою семью. Худой и добродушный, он был музыкантом-любителем, который так же, как и она, тосковал без музыки. Почти каждую субботу вечером он брал ее в Метрополитен-опера. Благодаря его поддержке она попала в Джульярд, а его неожиданная гибель разделила ее земное существование пополам.
Если в жизни предсказуемость и безопасность стали привычными, одно неожиданное бедствие создает хаос. Сразу две беды опустошают и разрушают. Смерть отца в тот вечер, когда она ослепла, сделали именно это. Прошлое превратилось в коллекцию фотоальбомов, которые она не может увидеть. Настоящее было темным тоннелем. А будущее делало сомнительной любую попытку идти вперед. Но, несмотря на ужас и одиночество, они с матерью создали новую жизнь. Вместе.
Джулия слышала, как какая-то машина проехала через перекресток. И снова тихо. Мать слабо боролась за жизнь. Ее дыхание стало хриплым. Грудь тяжело вздымалась. Тело сотрясалось от боли, отчаянно борясь за кислород.
— Мама, я люблю тебя. Прошу тебя, постарайся выдержать. Помощь уже близко. Осталось уже недолго. Держись.
Вдруг руки Маргерит оказались на глазах Джулии, словно она поняла, что та вновь ослепла.
— Не беспокойся. — Джулия еле сдерживала слезы. — Я вижу тебя, — солгала она. — Все будет хорошо. Я везу тебя в больницу. Я отлично все вижу. Не бросай меня. Ты должна держаться, мама.
Она опять кричала в темноту. Кричала и требовала помощи.
И мысленно проклинала себя за слепоту, за неспособность просто добежать до ближайшего дома и попросить телефон, доехать до улицы с оживленным движением, найти телефонную будку, включить уличный сигнал пожарной тревоги... сделать что-нибудь, что-то более существенное, чем беспомощно умолять и произносить пустые слова, не зная, ответит ли окружающая пустота.
Мать стала вздрагивать. Слабые руки упали с лица Джулии.
В неистовстве и смятении она гладила ее спутанные волосы, целовала лоб. Опять звала на помощь. В горле стало першить, а секунды казались часами. Вечностью.
Наконец она услышала. Голоса. Крики.
— Помощь близко, мама! Уже скоро!
Надежда заставила ее воспрять духом. Теперь она сможет доставить мать в больницу. Доктор наверняка спасет ее. Там обязательно должен быть специалист с ловкими руками и с огромным опытом в неотложной помощи, который сумеет спасти ей жизнь.
— Быстрее, быстрее! — прокричала она на звук бегущих шагов.
Маргерит сжала руку Джулии. Сквозь море боли она пыталась выплыть наверх к дочери. Рука у Джулии сильная. Она подумала о Джонатане и решила, что, если умрет, встретится с ним. Маргерит родилась в католической семье, но до сих пор не была убеждена в существовании рая. И вдруг подумала о том, чем обернется для Джулии еще одно несчастье. В ту ночь, когда дочь ослепла, Джонатан погиб в огне автокатастрофы. Одна трагедия вслед за другой. И теперь она чувствовала, что Джулия вновь потеряла зрение. Это было очевидно по уже знакомым движениям рук, ощупывающих, восполняющих то, на что не способны глаза.
Вдруг новая боль пронзила мозг Маргерит. Мысли исчезли. Внутри нее что-то рвалось и раскалывалось, как ствол дерева под ударом молнии...
Джулия почувствовала укол страха. Она потрогала потную щеку матери и почувствовала, что у той начинается агония. Затем услышала тихий и зловещий отрывистый звук.
Она быстро передвинула пальцы ко рту матери, и на них извергся кровавый гейзер. Горячая и вязкая, кровь вырвалась наружу, склеивая все, на что проливалась. Запах свежей крови не был похож ни на что — металлический, жесткий, мощный запах рождения и... смерти. Мать истекала кровью.
— Быстрее! — вне себя кричала Джулия. — Быстрее!
Рука Маргерит ослабла и упала. Полный мрак охватил ее. Как ни странно, боль исчезла. В момент полной ясности она поняла, что ее жизнь заканчивается. Она разозлилась. Ведь столько еще осталось несделанного. И ей еще раз хотелось сказать Джулии, что она ее любит. Она с усилием попыталась заставить губы двигаться, донести слова из сердца до слуха Джулии, но...
Вместе с кровью из нее ушла жизнь.
С трудом дыша, Джулия пыталась почувствовать биение сердца матери, но не услышала ни одного толчка. Это было немыслимо.
— Говори, мама! — рыдала Джулия. — Мама, скажи мне что-нибудь. Мама!
В ответ лишь тишина.
Джулия поцеловала окровавленный лоб матери. Рыдая, она пыталась разгладить ее спутанные волосы. Привести их в порядок, чтобы она была красивой, когда подоспеет помощь. Она понимала, что это глупо, но не могла ничего с собой поделать, потому что, казалось, она на самом деле видит лицо матери... ту доброту и любовь, которую она излучала. Слышит ее смех.
На мгновение ей показалось, что они едут на следующий концерт и она поправляет матери прическу. Теперь она может видеть, и у них столько планов...
Потому что мать жива...
Она проглотила комок в горле. Ведь это, конечно, неправда? Все умерли.
Что-то тонкое разбилось внутри нее. Дрожа, она прижалась щекой к мягким волосам матери:
— Никогда не забывай, что я люблю тебя.
Один миг. Она слепа.
Ее мать умерла.
Она никогда ее больше не увидит.
4
ДНЕВНИК СВИДЕТЕЛЯ
Вы думали, что скроетесь. Но я знаю, где вы находитесь. Я следую за вами повсюду, так же, как Остриан и Редмонд следовали за стариком Маасом. Богатство оказалось огромным, о таком они и мечтать не могли. Но у Мааса были свои планы на него. Всю дорогу он оглядывался назад, но они его настигли.