Мозг ценою в миллиард
Шрифт:
Из-за деревьев выбежали восемь человек и повисли на бортах грузовика. Машину медленно заносило, и она съезжала в кювет. Водитель выжимал из двигателя все что можно, но колеса только разбрасывали комья снега. Мотор ревел так, будто собирался взорваться. Грузовик еще раз содрогнулся, съехал задом в кювет и замер. Его передние колеса бессмысленно крутились в воздухе. Безумцы, зачем они вывели грузовик из строя? Мотор чихнул и замолк. На мгновение воцарилась такая тишина, какая может быть только в зимнем лесу.
Шофер открыл дверцу, вылез из машины и спрыгнул с подножки на снег. Примечательно, что он не был удивлен, как будто ожидал чего-то подобного.
Он поднял руки
Шофер, одетый в солдатскую форму, ухмыльнулся и вытащил спрятанный за отворотом меховой шапки-ушанки окурок. Руки его двигались медленно, а вот глаза так и бегали по сторонам. Я бросил ему спички. Он прикурил, держа обе руки высоко и на виду.
Когда брезент соскользнул с кузова, один из грабителей залез в машину.
— Его зовут Иван, — шепнул мне лысый, — он опасный негодяй.
Мелькнул свет фонарика, и Иван начал читать надписи на ящиках. Я не вполне понимал его бормотание, и лысый взялся пересказывать мне содержание его невнятной речи.
— Сухое молоко, — говорил лысый, — чай и мешок лимонов…
Иван опять что-то забормотал.
— Вот зараза, — сказал мой толмач. — Он нашел пулемет.
Лысый как молния перескочил через борт в кузов грузовика. Даже не зная русского языка, легко было понять, о чем они ругаютея. Лысый доказывал свои права на документы и оружие, предлагая грабителям продовольствие и спиртное. Ни о чем не договорившись, оба спрыгнули с грузовика. Иван сжимал в руках ручной пулемет. Он оттолкнул лысого стволом. Они стояли на снегу, осыпая друг друга бранными словами. Мы молча наблюдали за сварой.
— Американец плохо думает о нас, — лысый указал на меня Ивану, — и нам перестанут давать деньги.
Иван ухмыльнулся и погладил ствол пулемета. Лысый опять сослался на американскую помощь. Я испытывал сильнейшее желание заткнуть ему глотку. Его угроза прозвучала веским аргументом в пользу того, чтобы бандиты меня прикончили.
Спор обещал закончиться кровопролитием, и потому все присутствующие отошли в сторону, а шофер, докурив сигарету, сунул руки в карманы, перестав держать их над головой. До него никому не было дела. Лысый во весь голос орал на Ивана, и хлопья снега оплетали их своими кружевами. Некоторое время казалось, что лысый берет верх в этом споре благодаря жестокости характера. Но он поспешил, попытавшись вырвать пулемет из рук разъяренного Ивана.
Ему не хватило ловкости и быстроты. Очередь в упор развалила его тело пополам и отшвырнула в кювет останки. Иван выстрелил снова. На этот раз он бил короткими, в два-три патрона, очередями, как будто забавлялся, получив в подарок новогоднюю заводную игрушку. Патроны в диске кончились, но Иван продолжал щелкать курком. Ночное эхо усиливало звуки. Дым медленно расплывался в лунном свете. Снова наступила тишина. Только нога лысого связного, имени которого я так и не узнал, торчала из кювета.
Иван надел пулемет, как орденскую ленту. Из заплечной сумки достал новый диск и аккуратно перезарядил его.
Никто не сказал ни слова. Потом «деловые» начали разгружать машину, заставив водителя помогать. Я стоял в стороне, притоптывая ногами, чтобы согреться, и с интересом наблюдал за небесами. На высоте около десяти тысяч футов летели два тяжелых бомбардировщика, мигая сигнальными огнями.
Иван принес мне из кабины погнутую металлическую коробку, открыл крышку и показал пачку неряшливых карточек с загнутыми углами. Я взял карточки, а он торжественно отдал мне честь, приложив вытянутые пальцы правой руки к своей шапке-ушанке. Я улыбнулся. Он тоже улыбнулся и неожиданно ткнул мне поддых стволом пулемета так, что у меня перехватило дыхание. Он все еще подло улыбался. Тут Ивана окликнули его подельники, уже перетащившие все ящики и тюки из грузовика в свои машины.
У них не было никакого резона оставлять меня в живых.
Я выпрямился и изо всех сил ударил Ивана в лицо металлической коробкой. Когда он отшатнулся, пнул его ногой в пах, но толстое пальто уберегло бандита от хорошего удара. Перебросив коробку в левую руку, я ударил его правой. Рука скользнула по челюсти, сорвалась и налетела на край диска. Его палец, лежавший на курке, дернулся. Раздался одиночный выстрел. Пуля попала в снег, подняв облачко снежной пыли. Люди вокруг начали разбегаться. Иван отскочил от меня. Я ударил его по голени ботинком, и сам чуть не упал.
На лице Ивана расползлась улыбка. Он усмехался окровавленным ртом, потому что сжимал в руках пулемет и был хозяином положения. Эх ты, каратист-недоучка, подумал я про себя. Теперь сестричка явно не получит в подарок первоклассный проигрыватель, который я для нее присмотрел вместе с несколькими прекрасными дисками Бени Гудмана…
В этот момент русский военный шофер, о котором мы давно забыли, опустил на затылок Ивана огромный гаечный ключ. Иван медленно повалился на меня, заскрипев зубами, как ржавая дверная петля. Я рванул в лес. Я бежал, не оглядываясь. Я несся через темный лес, натыкаясь на стволы деревьев и спотыкаясь о занесенные снегом коряги. Русский солдат немного опередил меня. Вдруг со стороны дороги раздались крики, и тишину распорола длинная пулеметная очередь. Мой спаситель упал. Я тоже распластался в снегу. Стрельба продолжалась. С деревьев отлетали куски коры и ветви, срезанные очередями. Я подполз в шоферу, лежавшему с закрытыми глазами. Пулемет застрочил ближе. По стрельбе можно было определить, где находятся наши преследователи. Я замер. Поблизости раздались крики, и недалеко, ярдах в двадцати от меня, шумно топая, пробежал человек. Я понял, что это сын лысого. Рука у меня болела, я не мог пошевелить мизинцем от сильного удара. Хорошо хоть рана почти не кровоточила. Я обмотал ладонь чистым платком.
Под деревьями было темно и тихо. Над землей колыхался белый светлеющий туман. Я толкнул шофера. Он не отзывался, и мне показалось, что он мертв. Тогда я встал и медленно побрел куда-нибудь подальше от этого кровавого кошмара.
Я уже добрался до края леса, когда услышал сильный шум. Что-то двигалось между деревьями, но не человек. Какая-то крупная тень раздвигала ветки и обламывала их на ходу. Шорох веток затих. Я замер. До меня донеслось дыхание, и оно тоже не было человеческим. Я прижался к стволу дерева, стараясь слиться с ним и стать тоньше бритвенного лезвия.
Огромное дышащее нечто вдруг заговорило. Я услышал металлический звонкий голос. Оно говорило по-русски! Оно приближалось ко мне, не умолкая, и неожиданно оказалось кавалерийским офицером в белом плаще, сидевшим на могучей лошади.
— Не торопитесь, — произнес металлический голос. — Они вооружены.
— Слушаюсь, — ответил всадник по переносной рации.
Рассвет неумолимо проявлял очертания окружающего. Сквозь деревья проступила равнинная местность. Вдоль леса медленно двигался конный патруль. В рассветной сини всадники выглядели, как клопы на чистой простыне. Я сунул металлическую коробку с документами в снег за большое дерево.