Мозг ценою в миллиард
Шрифт:
Я осторожно открыл бутылку. В ней был замечательный шамбертен.
— Отличное вино, — сказал я.
— Мы постарались, чтобы вино было хорошее. Харви предупредил, что вы знаете о бургундском все.
— Я сказал, что он его любит, — поправил Харви.
— Какая разница? — сказала Мерси. Ответа она не ждала.
Мерси Ньюбегин казалась даже красивой в мерцающем свете свечей. Она была небольшого роста, изящного сложения. Шелк платья подчеркивал хрупкость и белизну ее рук. Женщины бы назвали это «приятной внешностью». Я смотрел на лицо цвета слоновой кости без единой морщины. Если даже предположить, что
— Ну разве не шикарно живет этот Генерал Мидуинтер? — говорила она. — У него есть собственный поезд, дома в Париже, Лондоне, Франкфурте и на Гавайях. Говорят, что каждый день в каждом из его домов слуги готовят еду и накрывают на стол на тот случай, если он вдруг приедет. Это что-нибудь да значит! А самолет, на котором вы прилетели, — вы у кого-нибудь видели четырехмоторные реактивные самолеты для личного пользования?
— Нет, — честно ответил я.
— Меня от всего этого берет досада. Я торчу здесь, в Техасе, неделями. В засуху чиггеры невыносимы, наводнения приносят гремучих и мокассиновых змей…
Чиггер — насекомое, напоминающее вошь, но поменьше размером. Чиггеры забираются под кожу человека и откладывают там яйца, вызывая болезненные язвы.
— Возьми немного цыпленка, — сказал Харви, — пока он еще не остыл.
Элегантные руки Мерси ловко обращались с фарфором и серебряными вилками и ножами. Она положила себе порцию риса и салата и предоставила мне возможность заглянуть в ее ясные карие глаза.
— Готова поспорить, что даже у вашей королевы нет в личном пользовании двух четырехмоторных самолетов. В салоне одного из них отделка как у парусного клипера девятнадцатого века. Даже у вашей королевы…
— Тебе лучше не приставать к этому парню, — перебил ее Харви. — Стоит ему почувствовать, что до него добираются, как он превратится в отвратительного сукина сына.
Мерси одарила меня улыбкой.
— Уверена, что это неправда.
— Значит, в этом уверены уже двое, — сказал я. Харви рассмеялся.
— Вы, британцы, очень умно проигрываете, — похвалила Мерси.
— Это достигается длительной тренировкой, — объяснил я.
— Позволь мне рассказать об этом парне, — сказал Харви, указав на меня вилкой. — Впервые я увидел его во Франкфурте. Он сидел в новенькой белой спортивной машине, забрызганной грязью, с ослепительной блондинкой. Ну просто ослепительной. На нем был какой-то старый костюм, он курил «Галуа» и слушал по радио квартет Бетховена. О Боже, подумал я, никогда не думал, что можно быть снобом в стольких мелочах одновременно.
Он немного помолчал, вероятно, вспоминая мое теперешнее имя и подытожил:
— Так вот, этот парень, Демпси, это может.
— Никогда не запоминаю имена, — сказала Мерси. — Когда я училась в колледже, мне звонили молодые люди, а я не имела ни малейшего понятия, кто звонит. Поэтому я всегда спрашивала «а какая у тебя сейчас машина?» — и только тогда вспоминала имя. К тому же это помогало мне решить проблему, идти на свидание или нет.
После этого забавного воспоминания Мерси деликатно рассмеялась.
— Мужья — это побочные продукты женитьбы, —
— Отходы, — поправила Мерси Ньюбегин. Она снова засмеялась и притронулась к руке мужа, показывая, что вовсе не имела намерения его обидеть. — Я все время говорю Харви, чтобы он продал этот «бьюик». Можете представить, что думают люди, видя его в «бьюике»? А ведь Генерал Мидуинтер очень высокого мнения о нем. «Бьюик» — это не для нас, Харви.
— Ты хочешь сказать, не для тебя, — уточнил тот.
— Ты можешь ездить на работу в моем «Линкольне», — сказала Мерси. — Он свидетельствует о хорошем вкусе и положении.
— Но мне нравится «бьюик», — сопротивлялся Харви.
— Харви так гордится, что мы живем только на его доходы. Но это же так глупо! Это греховная гордость. Я не раз об этом говорила. А страдаем от нее только мы — я и мои дети.
— Ты не страдаешь, — возразил Харви, — ты покупаешь себе роскошные платья и по-прежнему держишь верховых лошадей…
— На Лонг-Айленде, — сказала Мерси, — но не здесь.
— Так ведь ты каждый месяц ездишь домой на Лонг-Айленд, — примиряюще сказал Харви. — Каждый год в феврале ты отправляешься в Санкт-Мориц, на весенние сборища — в Париж, в июне ты в Венеции, в июле — в Аскоте…
— На свои деньги, дорогой. Я не беру их из того, что ты даешь на домашние расходы. — Она засмеялась. У нее были пропорциональные черты лица, совершенные руки и ноги и маленькие ровные зубы, сверкавшие, когда она улыбалась. Она запрокидывала голову и рассыпалась исключительно мелодичным и тщательно модулированным смехом. Она повернулась ко мне.
— Я не беру деньги на поездки из его заработка, — сказала она. И снова засмеялась.
19
На следующее утро ровно в 6.45 начались серьезные занятия в Электронном Мозге. В столовой я позавтракал апельсиновым соком, овсянкой, яичницей с ветчиной и кофе. Покурить не успел, потому что курсантов заторопили на склад обмундирования. Каждый из нас получил по шесть рубашек и брюк цвета хаки, ремень, носки, комплект нижнего белья, легкую мягкую шляпу и нож с рукояткой-кастетом. Мы переоделись в новую форму и собрались в комнате 1-В в 7.45. На плече у каждого была большая красная нашивка с белой решеткой, напоминающей три слившиеся заглавные буквы Г. В отличие от других учащихся я получил рубашки с нашивкой «Наблюдатель». Это устроил Харви, чтобы в случае чего-либо непредвиденного я мог отстраниться от учебы для выполнения своего главного задания. Нашивка с белой решеткой, как объяснил инструктор, означала «Аргументы за свободу». Инструктор был выпускником Гарварда, он стригся под «ежик», закатывал до локтей рукава и ходил в расстегнутой рубашке.
На стенах комнаты, где мы собрались, висели плакатики с надписью «БОЛЬШЕ ДУМАЙ». По крайней мере хотя бы одна такая надпись присутствовала в каждом помещении центра. Курсанты-иностранцы тратили уйму времени, пытаясь постичь смысл этого призыва. Не знаю, сумели ли они разобраться в нем до конца. Признаюсь, что я лично не сумел. На стенах были и другие плакаты. На одном из них было написано, что «50 % США находятся под властью коммунистов», другие гласили, что «Порнография и секс — оружие коммунизма» и «Без вас США станут провинцией мировой советской системы».