Мозг Донована
Шрифт:
Поскольку жизненный опыт Уоррена Донована оборвался в момент падения самолета, можно предположить, что свой план он начал задумывать непосредственно перед катастрофой.
22 ноября
Сегодня утром состоялась одна очень неприятная встреча. Я уже собирался вызвать такси и поехать в банк, как вдруг портье сообщил, что меня желает видеть некий мистер Йокум. Имя посетителя мне ни о чем не говорило. Немного поколебавшись, я попросил передать, что
Выйдя из лифта, я сразу узнал его. Это был тот самый фотограф, который заснял меня на ступенях госпиталя в Финиксе. Сейчас он старательно делал вид, будто не замечает меня. Под мышкой у него была зажата потертая кожаная папка. Когда портье показал ему на меня, он быстро подошел и остановился почти вплотную.
— Доктор Кори? — сиплым голосом осведомился он.
Его маленькие колючие глазки смотрели на меня с каким-то хищным любопытством — однако, встретив мой взгляд, вдруг забегали и почему-то покосились на дверь.
Казалось, он заранее все продумал, но сейчас не находил в себе достаточно мужества, чтобы достойно сыграть свою роль. В самой внешности этого человека было нечто такое, что позволяло с первого взгляда сделать вывод о его эмоциональной неуравновешенности, о подверженности частым приступам депрессии. Он нервничал — судя по всему, возлагал слишком большие надежды на нашу встречу.
Я молча разглядывал его. Обычно неврастеники не выдерживают открытого противостояния. Этому типу явно требовались деньги. Он выслеживал меня с самого дня катастрофы. Вероятно, шпионил, устраивал засады возле моего дома и снимал на пленку все, что считал более или менее подозрительным. Меня вдруг осенило: это он фотографировал Донована в морге! Следовательно, он же и развязывал бинты на его голове.
Должно быть, он угадал мои мысли — потому что набрался храбрости и спросил:
— Могу я поговорить с вами без свидетелей?
Мы спустились в коктейль-бар и сели за дальний столик.
— В Финиксе я сделал несколько ваших снимков. Вот они, — начал он, открывая свою кожаную папку.
Двумя пожелтевшими от табака пальцами он протянул мне три или четыре глянцевых фотографии. Я даже не взглянул на них — продолжал молча смотреть на него. Он снова замешкался и несколько минут тоже ничего не говорил.
— Я не собираюсь приобретать их, — наконец сказал я.
Он как будто ждал этих слов — быстро кивнул и извлек из папки еще одно фото.
На сей раз это был Донован в морге. Я не удержался и посмотрел. Лицо Донована было вполне узнаваемо, поэтому я задержал на нем взгляд. Мне хотелось сопоставить его черты с формой мозга, хранящегося в моей лаборатории.
Йокум оживился. Видимо, заметил мою заинтересованность.
— Я знал, что она вам понравится, доктор, — произнес он тоном, насторожившим меня. — Но, думаю, настоящий интерес для вас представляет вот эта.
На следующем снимке Донован был
Я оцепенел и первые несколько секунд тупо разглядывал фотоснимок. Затем взял в руки и снова положил на стол, повернув изображением вниз.
— Могу предложить негатив, — спокойно произнес Йокум.
Я подался вперед, и он тотчас отпрянул, будто опасался, что я ударю его. К этому времени я уже справился с волнением и бесстрастно смотрел на него.
— Зачем они мне? Неужели я похож на собирателя фотораритетов? — спросил я.
Йокум улыбнулся, при этом у него задрожал подбородок. Он слишком долго готовился к нашей встрече. Ему требовались деньги, а они были рядом, почти у него в руках.
Без определенной довольно крупной суммы он явно не смог бы обойтись. Его потрепанный пиджак висел на нем, как мешок, под пиджаком не было ничего, кроме засаленной манишки. При малейшем движении предательски выглядывало дряблое тело.
Я с улыбкой поднялся. Он побледнел, на его исхудалом лице отразилось отчаяние.
— Кстати, кто дал вам разрешение на съемку в морге? — строго спросил я.
Он помолчал, собрался с духом и вдруг выпалил:
— Родственники Донована не постоят за ценой, чтобы получить этот снимок. Как ни странно, они до сих пор не знают, что вы похитили мозг их почтенного родителя.
Потрясенный услышанным, я медленно сел на стул. Что ему известно о мозге Донована?
— У меня есть еще один снимок, — с победоносным видом добавил он и вновь потянулся к папке.
На стол легла фотография, сделанная через окно моей лаборатории. Скорее всего, Йокум пользовался вспышкой: медицинские инструменты и электроаппаратура виднелись во всех подробностях. Белая стрелка указывала на мозг под колпаком стеклянного сосуда.
Длинные пальцы Йокума мелко подрагивали, глаза лихорадочно блестели. Типичный неврастеник, он так и лез в бутылку, из которой не смог бы выбраться, не поранив свое тщедушное тело.
Интересно, подумал я, как поступил бы Донован, окажись перед этим зарвавшимся наглецом? Что касается меня, то прежде я не сталкивался с шантажистами — тем более такими, от которых зависела судьба моих экспериментов.
Давать ему деньги не имело смысла. Если бы я купил негативы, он все равно мог предложить родственникам Донована отпечатки, сделанные с них, — не упустил бы лишней возможности поживиться. Ситуация становилась опасной, и ее усугубляло его очевидное тупоумие. Такие не останавливаются ни перед чем.
К тому же, денег у меня не было.
— Сколько вы хотите за негативы? — спросил я.
Он ухмыльнулся, затем облизнул пересохшие губы.
— Пять тысяч долларов.