Мозг Кеннеди
Шрифт:
— Помню. Очень милый юноша. Как он?
— Он умер.
Луиза сделала свой выбор. Здесь, на Иньяке, в доме чужого человека, она могла позволить себе открыто сказать все, что думала.
— Он убит в собственной квартире.
— В Барселоне?
В ней вспыхнула ревность. Почему всем известно больше, чем ей? Она же как-никак была ему матерью и воспитывала его, пока он не встал на ноги и не начал жить своей собственной жизнью.
Одна мысль поразила ее. Он всегда говорил, что защитит ее, что бы ни случилось. Может, именно по этой причине он никогда не упоминал о квартирке в Тупике Христа?
— Что, собственно, произошло,
— И они привели тебя сюда?
— Потому что он здесь бывал. Ты написал его портрет и, как мне кажется, рассказывал ему о том же, о чем рассказывал мне.
— Он спрашивал об этом.
— Откуда он узнал, что ты что-то знаешь?
— Слухи.
— Кто-то должен был рассказать о тебе. А ты в свою очередь рассказывал кому-то еще. Распространять слухи — человеческая способность, требующая терпения и смелости.
Он не ответил, и она продолжила. Подбирать вопросы было незачем, они сами слетали с языка:
— Когда он приезжал сюда?
— Не так давно. Вскоре я написал эту картину. Перед началом дождей, если не ошибаюсь.
— Как он сюда добрался?
— Как и ты. С полковником, на его джипе.
— Он был один?
— Один.
Правду ли говорит Аделинью? У Луизы возникли сомнения. Не было ли рядом с Хенриком другого, невидимого человека?
Аделинью, похоже, понял, почему она замолчала.
— Он приезжал один. Зачем мне врать? Лгать у могилы покойного — не лучший способ отдавать дань его памяти.
— Как он нашел тебя?
— Благодаря моему другу Раулю. Он гордится своим именем. Его отец, которого тоже звали Рауль, был на том самом корабле — как он там назывался? — доставившем Фиделя и его друзей на Кубу, где они начали свою освободительную борьбу.
— «Гранма».
Он кивнул.
— Верно, «Гранма». Из-за течи яхта грозила пойти ко дну. Люди страдали от морской болезни, зрелище удручающее, не иначе. Но обманчивое. Через несколько лет они прогнали Батисту и американцев. Только называли их не американцами, а «янки». Yankees gо home. Этот боевой клич облетел весь мир. Сегодня наше правительство ковриком стелется перед этой страной. Но когда-нибудь мы откроем всю правду. Как они помогали бельгийцам и даже португальцам втаптывать нас в землю.
— Как Хенрик вышел на доктора Рауля?
— Доктор Рауль не только блестящий гинеколог, которого женщины любят за то, что он относится к ним с большим уважением. Он еще и горит ненавистью к крупным фармацевтическим компаниям и их исследовательским лабораториям. Не ко всем, не везде. Даже в этом мире существует жестокое противостояние между доброй волей и жадностью. Эта борьба не прекращается ни на минуту. Но доктор Рауль утверждает, что жадность одерживает победу. Все время, каждую секунду жадность завоевывает новые позиции. Во времена, когда миллиарды за миллиардами долларов и метикалов бешено тратятся на что угодно, в погоне за чистейшей зеленью, жадность уже на пути к мировой гегемонии. Трудные слова, я их выучил только на старости лет. Теперь жадность нацелена на крошечный вирус, распространяющийся по миру как чума. До сих пор никому не известно, как он возник, хотя можно предположить, что это обезьяний вирус, сумевший преодолеть горные пики иммунитета и проникнуть в человека. Не затем, чтобы истребить людей, а чтобы поступить так же, как ты и я.
— Что это значит?
— Выжить. Маленький, слабый вирус больше ничего не желает. У вирусов нет сознания, и вряд ли их можно обвинить в понимании разницы между жизнью и смертью, они делают только то, на что запрограммированы. Выжить, произвести новые поколения вирусов, имеющих ту же цель — выживание. Доктор Рауль говорит, что в принципе этот крошечный вирус и человек должны стоять на разных берегах реки жизни и махать друг другу рукой. Знамена, реющие в воздухе, должны говорить на одном языке. Выживание. Однако это не так, вирус вызывает хаос, как автомобиль без шофера на дороге. Доктор Рауль утверждает, что все дело в другом вирусе, и называет его «вирус жадности первого типа». Распространяется он столь же быстро и смертелен, как коварная болезнь. Доктор Рауль пытается бороться с жадностью, с вирусом, тайком заражающим кровь все большего числа людей. Он посылает ко мне тех, кому доверяет. Хочет, чтобы они узнали про «болезнь жестокости». Эти люди приезжают сюда, и я рассказываю, как еще в пятидесятые годы из живых людей вырезали органы. Как выкрадывали людей из собственных домов, заражали разными болезнями, а потом использовали как подопытных мышей или обезьян. Такое происходило не только при безумных политических режимах, вроде немецкого при Гитлере. Это происходило и после войны и происходит сейчас.
— В Шаи-Шаи?
— Никто не знает.
— Могли Хенрик напасть на какой-нибудь след?
— Думаю, да. Я велел ему соблюдать осторожность. Есть люди, готовые на все, чтобы скрыть правду.
— Он когда-нибудь говорил с тобой о Джоне Кеннеди?
— Об убитом президенте и его исчезнувшем мозге? Он был весьма начитан.
— Он объяснил, почему так одержим этим событием?
— Собственно, дело не в событии как таковом. Президентов убивали и будут убивать. Каждый американский президент сознает, что против него направлено множество невидимого оружия. Хенрика интересовал не мозг. Он хотел знать, как все случилось. Пытался понять, как ведет себя человек, чтобы что-то скрыть. Шел вспять, чтобы научиться идти вперед. Поняв, как поступали высшие политические инстанции, чтобы скрыть что-то, он бы научился их разоблачать.
— Я знаю, в Шаи-Шаи он видел нечто такое, что изменило его.
— Он так и не вернулся сюда, хотя обещал. Доктор Рауль тоже не знал, что с ним произошло.
— Он сбежал, потому что боялся.
— Мог бы написать, воспользоваться замечательной электроникой и шепнуть кое-что на ухо доктору Раулю.
— Его убили.
И Луиза, и человек, сидевший напротив, мгновенно осознали, что это значит. Вопросов больше не требовалось. Луиза почувствовала, что приближается к моменту, когда смерть Хенрика, возможно, получит объяснение.
— Очевидно, он что-то знал. И понимал, что им известно, что он знает, потому и сбежал.
— Кому «им»? — спросила Луиза.
Аделинью покачал головой:
— Не знаю.
— Шаи-Шаи. Человек по имени Кристиан Холлоуэй?
— Не знаю.
Послышался рокот мотора. Полковник Рикарду зарулил во двор. Они уже собрались выйти на веранду, когда Аделинью положил руку Луизе на плечо:
— Сколько человек знает, что ты мать Хенрика?
— В этой стране? Довольно мало.
— Может, так оно и лучше.
— Ты предостерегаешь меня?
— По-моему, в этом нет необходимости.
Полковник Рикарду сердито засигналил. Они поехали прочь, Луиза обернулась и увидела стоящего на веранде Аделинью.
Она уже тосковала по нему, предчувствуя, что никогда больше его не увидит.
В Мапуту она вернулась тем же самолетом и с теми же пилотами, в два часа дня. Пассажира с книгой в салоне не было. Зато на борт подняли юношу. Настолько слабого, что он едва стоял на ногах. Его поддерживали две женщины, очевидно, мать и сестра. Луиза, не зная наверняка, решила, что юноша болен СПИДом. Он не просто заражен вирусом, болезнь уже проявилась в полную силу и вела к смерти.