Мозгоед
Шрифт:
— Кому? — ухмыльнулась Луша. — Он теперь по уши в дерьме, как и мы. Да и куда денется?! Лес кругом.
Мы по-прежнему стояли над обнаженным трупом.
— Ладно, — вздохнул режиссер. — Умеет баба убеждать, когда надо и не надо… Про Стасю и Олега ты и так знаешь… Теперь вот Полина подкузьмила — не раньше и не позже. Проблемы на проекте начались две недели назад, — Гоша упорно старался не смотреть на меня. — Кто-то отравил суп. Грешили на Дашу Колитову, она совершенно не умеет готовить. Но Дашка в тот день к кухне даже близко не подходила. Я проверял.
— Что? — я не верил своим ушам. — У вас на проекте умер человек, а вы молчите?!
— Мы с трудом замяли ситуацию. И не надо на меня смотреть, как Мария Магдалина во время исповеди! Хочешь — сам брось камень, но осуждать не смей! Это шоу, Дэн! Здесь другие правила, здесь правит рейтинг, а не закон Российской Федерации. Ну, вызвали мы милицию, ну, закрыли бы проект. А дальше-то что?! Кому от этого хорошо? Паше? Его отсутствие никто из зрителей так и не заметил — новенький, серенький мальчик. Был и сам ушел.
— А его родители? Друзья?
— Родители, друзья… Ты случаем не идеалист? Деньги решают если не все, то многое. Дали приличную сумму, они и заткнулись — одним ртом меньше, да и на выпивку что-то осталось.
— Что ж ты замолчал? — Луша зло взглянула на режиссера, отбросив носком туфельки прядь темных волос Полины. — Продолжай! Понятно, чистеньким решил остаться. Тогда я скажу. Это еще не все, Дэн. Тут такое творится: пять дней назад на стройке упала балка. К счастью, никто не пострадал. Три дня назад в корпусе возник пожар, только благодаря охране мы смогли потушить.
— Все это случайности, — забубнил Гоша.
— Полина тоже случайность? — Луша кивнула на труп. — Стася? Олег? Какого черта мы тогда психиатра звали?! И ты, между прочим, первый кричал, что нам без него не обойтись!
— Я?! — Гоша, казалось, не мог скрыть изумления. — Ты в своем уме?
Луша не поддалась на провокацию:
— Весь коллектив убежден, что на проекте не все ладно… У кого-то из ребят явно поехала крыша. Причем капитально. У нас на проекте убийца. А ты делаешь вид, что все в полном порядке!
— Я просто не паникую. Подожди, мне послышалось или ты сказала, что убийца среди нас?
— Ты и сам это знаешь. Сложно представить, что пришлый человек перемахнул через двухметровый забор, убил Полину и испарился.
— Ну, если это касается Полины, то это вполне возможно, помнишь того ста… — он осекся, перехватив гневный взгляд Луши.
— А вот об этом не надо! Тот случай к делу не относится. Ты понимаешь, что начнется, если история просочится в прессу?
— Еще как понимаю! У меня уже нервный тик. А что делать?
— Закрыть шоу, — сказал я.
— С ума сошел? — они оба взвились. — Ты хоть знаешь, какие бабки сюда вложены?!
— Гоша, проект идет уже пять лет!
— Хоть все десять! Люблю
— А его участники? Ты о них подумал? — не отступал я.
— Ты еще скажи, что им плохо! Каждый получает зарплату и деньги от рекламных продаж. Одеты, обуты так, что другие завидуют. Встают в три часа, ложатся в пять. Едят, что хотят, по вечерам — выпивка и секс. Ежедневно мелькают во всех газетах и журналах, не говоря уже про телевидение. Четверо получили по машине, десять не раз и не два съездили на каникулы. И не в Азов, Дэн, а на Лазурный берег. За мой, между прочим, счет! Где бы они еще нашли подобные условия?
— Нельзя жить в формате реалити-шоу!
— Кто тебе сказал? Знаешь, сколько анкет к нам приходят в неделю? Сотни тысяч! И все хотят за счет телевидения стать богатыми, счастливыми и знаменитыми. Готовы на все!
— И даже убить?
— И даже убить! Желание успеха — это нормально! Каждый хочет быть успешным!
— Ты пошел по второму кругу, Гоша. Давай вернемся к главной проблеме: что нам делать?
— Смерть Полины — это случайность, — рубанул воздух Гоша и вышел из бунгало. — Тема закрыта.
Милицию они так и не вызвали. Ограничились разговором с охраной. Два тупых парня, пачка жевательной резинки и очередной приступ ненависти к людям. Слава богу, на естественной смерти никто не настаивал — вряд ли Полина сама себе перерезала горло. Хотя был у меня пациент, который утверждал, что отделение головы от туловища вполне естественно и натурально. Помер, кстати, от цирроза печени.
Всех участников загнали в главный корпус и приказали сидеть тихо. Никаких съемок, никаких звонков — домашний арест.
— Док, что происходит? — остановил меня Егор, тихий, интеллигентный парень. И как его сюда занесло?
— Несчастный случай. Полина умерла.
— Полина? — он рассеянно потер переносицу. — Почему умерла? Она же и так уволилась.
А вот это уже интересно!
— Когда уволилась?
— Вчера. Только она не афишировала. Хотела сначала с Гошей поговорить. Но дело все равно решенное — она ведь замуж собралась.
— А кто знал?
— Ну, я, Алиса. Луша была в курсе: Полина ей первой сказала.
— Когда ты ее в последний раз видел?
— Вчера и видел, она в своем бунгало вещи собирала.
— В «бунгало страсти»?
— Нет, в «бунгало ужаса». Мы его так называли, потому, что у нее вечный беспорядок был. Ни одной вещи найти не могла. Ой, прошу прощения… Мне с ней надо поговорить. Марианна!
Он бросился за моей любимой «черешенкой». Марианна демонстративно не замечала парня, а зря — из таких тихих очкариков получаются идеальные мужья-подкаблучники. Сколько ни вей из него веревки, все равно останется с тобой. Была у меня пациентка с бешенством матки. Сначала стеснялась изменять мужу в его присутствии, а потом перестала — дело-то житейское. Да и он не обижался: «Рыбоньке это для здоровья надо, я же помочь ей ничем не могу». Правда, умер в расцвете сил, но кто сказал, что от этого?! Может, он просто устал жить.