Мозгоимение: Фальшивая история Великой войны
Шрифт:
Можно ли было в таких условиях сомневаться в том, каким будет «решение правительства Его Величества»? Могло ли это решение зависеть от того, кто произведет первый выстрел в первый день советско-германской войны? Был ли у Черчилля другой вариант действий? Мог ли он не сделать все, что было в его силах, для того чтобы эта спасительная для Англии война, раз начавшись, длилась как можно дольше и ослабила обе диктатуры как можно больше? Могла ли жесткая и жестокая политическая логика, основанная на самых коренных, жизненных интересах Британской империи, измениться от такой ерунды, как болтовня газет о «нападающей стороне», «освободительной войне» и прочее? И неужели великий циник Сталин мог не понимать этой простейшей арифметики?
Положение Америки, отдаленной от европейских тиранов огромными океанскими просторами, на первый
Правильный ответ начинается с правильного вопроса. Правильный вопрос в данной ситуации звучит так: «Что представляло большую угрозу для Америки — Советский Союз, оккупированный Германией, или Германия, оккупированная Советским Союзом?» На мой взгляд, ответ совершенно очевиден. «Германию, оккупированную Советским Союзом», мы видели. Она называлась ГДР, угрозу она представляла только самой себе и, в конце концов, не выдержав этой угрозы, сдалась на милость победившего Запада. В скобках отметим, что и достигнутый к 1941 году весьма высокий уровень развития сталинской военной экономики был основан на массовых закупках (кражах) западной техники, технологии, лицензий в 30-е годы. Без этой самоубийственной близорукости политических лидеров Запада Красная Армия подошла бы к порогу мировой войны, как «красные кхмеры» — с винтовками и мотыгами.
К счастью для всего человечества, увидеть Советский Союз, оккупированный Гитлером, никому не пришлось. Страшно подумать о том, что произошло бы в случае соединения колоссальных сырьевых, промышленных и людских ресурсов СССР (а это, если кто забыл, не только Россия, но и Украина, Закавказье, Средняя Азия, Казахстан) с организационными, управленческими и научно-техническими ресурсами гитлеровской Германии. Даже безо всех этих дополнительных ресурсов, даже находясь в состоянии войны с Советским Союзом, Великобританией и США, даже задыхаясь от нехватки сырья и под градом бомб авиации союзников, Германия к концу 1944 года располагала:
— баллистическими ракетами средней дальности, поставленными на поточное производство;
— реактивными истребителями и турбореактивными двигателями в серийном производстве;
— противокорабельными управляемыми ракетами в серийном производстве;
— бортовыми авиационными радиолокаторами в серийном производстве;
— на разных ступенях экспериментальной отработки находились зенитные ракеты, тепловые головки самонаведения, двухступенчатая баллистическая ракета, способная долететь до Нью-Йорка, несколько образцов средних и дальних реактивных бомбардировщиков, наконец, серьезный научный и производственный задел («тяжелая вода», высокоскоростные центрифуги), позволявший начать работы по созданию ядерного оружия.
Стоит отметить и тот факт, что, разрабатывая и запуская в серийное производство чудеса техники, опередившие свое время на многие годы, немцы не забывали и о непрерывной модернизации самых массовых систем вооружения.
Первый серийный «Мессершмитт» Me-109 вышел с завода в 1937 году с мотором Jumo-210D взлетной мощностью 680 л. с. На «мессере» серии К осенью 1944 г. стоял двигатель «Даймлер-Бенц» DB-605AS с устройством впрыска водно-метаноловой смеси, развивающий мощность 2030 л. с. За 7 лет (с 1937 по 1944) мощность мотора самого массового истребителя люфтваффе возросла ровно в три раза!
А что происходило у нас? Все истребители Яковлева — от первого экспериментального И-26 до самого совершенного Як-3 — отвоевали всю войну с мотором М-105. Лишь в 1944 году мощность М-105 ПФ-2 «дотянули» до 1240 л. с. (против исходной в 1050 л. с.) — и это оказалось пределом достижений отечественного моторостроения. С тем же мотором М-105 провоевал всю войну и самый массовый советский бомбардировщик Пе-2. Все попытки «довести до ума» М-106 и М-107 закончились провалом…
Очевидным и бесспорным фактом является то, что «коэффициент полезного действия» преступного и изуверского гитлеровского режима был гораздо выше к. п.д. преступного и изуверского сталинского режима. И если бы надеждам Гитлера на быстрый разгром Красной Армии суждено было сбыться, то на огромных пространствах от Атлантики до Камчатки возник бы такой чудовищный монстр, который мог сожрать Америку, даже не поперхнувшись. Умнейший Рузвельт не мог не видеть этой угрозы. И он ее видел и поэтому помогал Сталину до последнего дня своей жизни.
Вернемся, однако, к нашим мамонтам и кактусам. Версия Верховского — Тырмос противоречит всякой логике, но, может быть, они смогли найти какие-то прямые неопровержимые доказательства своей правоты? В конце концов, некоторые фундаментальные положения квантовой механики (такие, как «корпускулярно-волновой дуализм», «принцип неопределенности») абсолютно несовместимы с простой, обыденной логикой, что, однако же, не мешает лазерам работать.
Зададим очередной правильный вопрос: «А что могло бы служить прямым и неопровержимым доказательством того, что Сталин втайне от всех, втайне от высшего командного состава Красной Армии, не оставляя ни одного письменного документа, вынашивал некие секретные планы?» Вы уже чувствуете, уважаемый читатель, какая силища заключена в правильном вопросе? Он сразу же приводит нас к правильному ответу: спиритический сеанс. Единственно и только вызвав дух усопшего Иосифа Джугашвили, мы сможем узнать — что и о чем он думал в июне 41-го. Провели авторы «тайного сценария» спиритический сеанс? Надеюсь, что нет. Чем же тогда они заполнили 600 страниц своей книги?
«Не нравится мне жить у вдовы Дуглас», — говорил малолетний бродяга Гек Финн своему другу Тому Сойеру. «У нее в доме все варят по отдельности, да еще и заставляют есть ножом и вилкой. Ни вкуса, ни удовольствия. То ли дело объедки в мусорном баке, когда их перемешаешь как следует, и они пропитаются соком…» (цитирую по памяти и заранее извиняюсь за возможные неточности перед духом Марка Твена). Хотя один из двух авторов «тайного сценария» женщина, книга эта приготовлена не по «правилам вдовы Дуглас», а по рецепту Гека Финна. Само изложение и обоснование авторской версии занимает не более одного процента объема текста; никаких, подчеркиваю — никаких прямых свидетельств, документов и проч. в поддержку этой версии не приводится вовсе. Книга заполнена (смею предположить — при помощи правой и левой кнопки компьютерной «мышки») донесениями разведки, фрагментами воспоминаний, цитатами из документов, пространными размышлениями — и все это не имеет ни малейшей причинно-следственной связи с тем тезисом, который авторы вроде бы собрались доказать. Еще раз подчеркну, что связи и быть не могло, так как конспирологические (т. е. объясняющие грандиозные исторические события тайным заговором, о котором никто, кроме автора-первооткрывателя, ничего не знает) версии недоказуемы по определению.
Но, может быть, книжка полезна хотя бы тем, что в ней собрано под одной обложкой множество документальных материалов, которые массовому читателю не очень-то и известны? Первые полчаса я так и думал. А потом в ужасе уронил пухлое сочинение на пол. Никаких ссылок на источники в тексте, разумеется, нет. Авторы, похоже, и сами не очень понимают разницу между материалами «журналистских расследований» в стиле В. Карпова и документом, имеющим точную архивную ссылку. Мне-то хорошо, я практически все реальные документы, попавшие зачем-то в «тайный сценарий», читал по многу раз, я их узнаю — и именно поэтому могу заметить, когда среди документов вдруг появляется откровенная туфта.
А что же делать тому самому «массовому читателю»? Для него чтение графоманского опуса Верховского — Тырмос равнозначно прогулке по тонкому льду: снег искрится на солнышке, и не поймешь — где под снегом прочная опора, а где — чуть затянутая тонкой пленкой льда полынья.
Самое же прискорбное заключается в том, что при всех потугах на сенсационность книга с удручающей полнотой воссоздает до боли знакомые мифы советской историографии: разведка доложила точно, секреты Гитлера немедленно летят на стол Сталина, сам Сталин ни о какой агрессии и не помышляет, Советский Союз вступает в войну не в сентябре 39-го, а в июне 41-го, война на Западе в тот момент то ли уже завершилась, то ли даже и не начиналась, Сталин «боится дать повод» — и только тут появляется наконец некоторое новшество. Классическая советская версия гласила, что «Сталин боялся дать Гитлеру повод для вторжения». По версии авторов «тайного сценария», Сталин боялся дать Рузвельту повод не дать ленд-лиз Сталину. И стоило ли из-за этого…