Можно и не любить
Шрифт:
— Я больше так не могу, — прошептала она в тишине своей спальни.
Но она должна… Ложь, в которой они жили, закончится тогда, когда этому положит конец Грант, и ни минутой раньше.
Ханна опустилась вниз без двух минут семь, как раз вовремя, чтобы приветствовать гостей Гранта, выходящих из дверей лифта. У нее удивленно поднялись брови, когда она увидела Лонгворта, Харта и Хольца под руку с их женами.
— Ханна! — раздался хор мужских голосов, и все они окружили ее, приветствуя сердечными поцелуями в щеку,
— Хэлло! — сказала она приветливо, после того как были закончены представления. — Как приятно снова видеть вас всех. — Она взглянула на закрывшиеся за ними двери лифта. — А где Грант?
— Поднимается со следующей группой, — сказала миссис Хольц.
Дамы сбрасывали свои норковые и соболиные манто на руки Ходжесу.
— Полагаю, вы знаете, как пройти в гостиную. Почему бы вам не отправиться туда и не позволить Ходжесу налить вам чего-нибудь выпить? А я подожду здесь остальных.
Мужчины направились в фойе, но их остановил голос миссис Харт.
— О, мы подождем вместе с вами, — сказала она; в этот момент двери лифта раскрылись, и все замолкли.
В фойе вошли ведущие члены венгерской делегации, замыкали шествие, так что оказались в центре внимания, Грант и Магда Кэролай. Она висела у него на руке и глядела в его лицо с нескрываемым обожанием, а он сверху улыбался ей.
— …А затем, — произнес Грант в тишине, — Стивене сказал: «Хорошо, ваша честь, я должен был привезти их в суд, но я подумал, что здесь слишком переполнено. Поэтому я оставил их дома, в аквариуме. Но вы можете в любое время зайти и сами проверить…»
Магда откинула назад голову и расхохоталась, обнажив великолепные белые зубы.
— Дорогой, это совершенно великолепно! И, конечно, вы выиграли дело!
— Разумеется! — скромно улыбнулся Грант.
— Как чудесно! — Магда хихикала, словно школьница, ее темные, шоколадного цвета глаза сияли. — О, как приятно снова вас видеть, дорогой. Вы не можете представить, как я скучала.
— Грант? — Ханна проглотила комок. — Грант, — снова окликнула она. Тогда эти двое оторвали глаза друг от друга и уставились на нее так, будто она была последней особой, которую кто-либо из них ожидал увидеть.
Грант опомнился первым.
— Ханна, — сказал он и пропустил Магду вперед. Сердце Ханны сбилось с ритма. Он улыбался ей так, как это делал в те дни, когда она была его помощницей: приятно, вежливо и — равнодушно.
— Ханна, ты помнишь Магду, не так ли?
— Да, — медленно протянула она. — Конечно. Как поживаете, мисс Кэролай?
— О, вы должны называть меня Магда, — ответила блондинка, — если вы будете называть, меня «мисс Кэролай», я вынуждена буду называть вас «миссис Маклин». — Она бросила на Гранта косой взгляд из-под своих невероятно длинных ресниц. — Но почему я должна провести весь вечер, напоминая себе,
Все, включая Магду, весело рассмеялись. Но, ее смех начался и кончился несколько позже, чем у остальных, так что на какое-то мгновение он повис в воздухе, словно забытый воздушный шарик.
Спустя некоторое время мистер Лонгворт откашлялся.
— Ладно, — радостным тоном произнес он. — Ты сказал своей жене, по какому поводу мы собрались, Грант?
С медленной понимающей улыбкой Грант посмотрел на Ханну.
— Нет, — сказал он мягко, — не сказал. Но Ханна умная женщина, Чарли, и я уверен, что она уже догадалась.
Лонгворт закатил маленькую речь о том, что наконец-то завершилась венгерская сделка. Но Ханна поняла. Ей был ясен смысл обращения Гранта. Все кончено. Шарада, в которую он ее втянул, разрешена. Я устал от этой игры, Ханна, сказали ей его глаза. И мне плевать, кто и что об этом узнает.
Ну и ладно, подумала она, для нее это к лучшему. Но почему об этом надо уведомлять публику? Какое он имел право выставлять ее дурочкой? Никто из этих людей, даже эта чувственная блондинка, повисшая на руке Гранта, не был дураком. Они знали, что что-то случилось, и ждали ее реакции.
Что ж, подумала она мрачно, они будут разочарованы. Она должна быть леди. Она должна довести до конца этот вечер, делая вид, что ей совершенно безразлично, что происходит у нее под носом. А в конце вечера она упакует свои вещи — ее вещи, ничего из того, что Грант накупил ей, — и уйдет с высоко поднятой головой.
Спустя три часа, когда Ханна начала разливать кофе в библиотеке, она была готова признать, что ее план, вроде бы так умно рассчитанный, не сработал.
Она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме как на Гранте и женщине, прилепившейся к нему, словно тень. Вот и сейчас они сидели рядом на маленьком диване поодаль от остальных. И если бы не Ходжес, гости Ханны ушли бы, так ничего не поев и не выпив.
Почему она все время наблюдала за Грантом и Магдой? Я не должна смотреть на них, твердила она себе. Но она смотрела. Она смотрела только потому, что не могла не делать этого — просто не могла оторвать взора от этих двух голов, одной темной, другой белокурой, склонившихся друг к другу.
Грант делал дурочку не только из нее, он выставлял дураком и себя. Или его это не трогало? Она помнила, что он всегда говорил, что ему, черт возьми, безразлично, что думают люди, но так ли это на самом деле?
Смех Магды звенел в комнате, словно кто-то наигрывал на плохо настроенном фортепьяно. Грант тоже смеялся. Он смеялся весь вечер. Смеялся ли он когда-нибудь так много раньше? С ней, во всяком случае, нет.
— …Все так удивлены. — Ханна моргнула. Ей улыбалась миссис Харт. — Это так неожиданно, ваша женитьба, разве не так, дорогая?
Ханна натянуто улыбнулась в ответ:
— Могу я налить вам немного кофе?
Грант снова захохотал. Если бы она попыталась, она могла бы даже уловить обрывки разговора: