Можжевеловый Холм
Шрифт:
— Ну, я не знала этого. В следующий раз расскажи мне правила, и я обязательно буду их соблюдать. Но не выбрасывай мой обед. Я голодная, — как по команде, мой желудок заурчал.
— Пойдём, — приказал он и вышел из комнаты.
Я вздохнула, опустив плечи, и пошла за ним с вилкой в руке.
Нокс не удостоил меня и взглядом, пока вёл к «Наклз».
Было ещё рано, всего пятнадцать минут двенадцатого, но половина столиков уже была занята. Две официантки перемещались по залу, разнося меню и стаканы с водой.
Нокс прошёл мимо таблички «Пожалуйста, садитесь сами» и направился по главному проходу через зал.
Я не была здесь с включённым светом. Когда Элоиза привела меня в первый рабочий день на экскурсию, здесь было темно и тихо. Даже сейчас, когда светильники горели и свет струился через окна в наружной стене, в комнате было тускло.
Стиль соответствовал Ноксу. Современный, угрюмый и мужественный. Открытый кирпич. Глубокий цвет стен. Насыщенные тона дерева. Кожаные кабинки цвета коньяка. Это был именно тот стиль, который мой отец любил в ресторанах своих отелей.
Всё, чего не хватало ресторану в отличие от отеля «Уорд», это дресс-кода. Отец требовал, чтобы мужчины носили пиджак и галстук. Он также требовал, чтобы горничные и портье носили униформу. Я была рада, что в «Наклз» и «Элоизе» всё было так непринуждённо, что мои джинсы, футболки и кроссовки были стандартной одеждой для горничных.
Люди махали руками, когда замечали Нокса. Он кивал и махал в ответ, но не замедлял шаг. Он пронёсся мимо них, и вслед за ним их лица повернулись в мою сторону.
Я пригнула подбородок и смотрела в пол, не желая привлекать внимания.
Старая Мемфис — наивная, избалованная девочка — прошлась бы по такой комнате. Она бы наслаждалась вниманием. Она бы подчёркивала каждый шаг, цоканьем шпилек, которая стоит тысячи долларов. У неё были бы бриллианты в ушах и золото на запястьях. Она сидела бы на лучшем месте в ресторане, заказала бы самое дорогое блюдо и ковырялась бы в еде, позволяя большей её части быть выброшенной в мусорное ведро.
Сколько горничных прошло мимо меня за всю мою жизнь? Я никогда не признавала ни одну из них. Или прислуга, работавшая в поместье моих родителей. Если бы мимо проходила горничная, старая Мемфис задрала бы нос.
Старая Мемфис была мертва. Я убила эту версию себя. Я заколола её осколками разбитого сердца.
Скатертью дорожка. Старая Мемфис, хотя и не была такой уж плохой, была соплячкой. Мягкой и глупой. Она бы не пережила последний год. Она бы уступила требованиям своей семьи. Она не была бы той матерью, в которой нуждался Дрейк.
Мой сын не будет избалованным. Я буду учить его усердно работать. Как бороться за жизнь на своих условиях. Когда бы он проходил мимо горничной в отеле, он бы останавливался, чтобы сказать «спасибо».
Возможно, я потеряла свой блеск, но без него я стала лучше.
Нокс толкнул распашную дверь на кухню и придержал её, чтобы я вошла следом за ним.
Запах бекона, лука и хлеба с маслом заполнил мой нос, заставляя голод скрести когтями. Стол из нержавеющей стали в центре комнаты был заставлен мисками для смешивания. В меньших были соусы, в больших — салаты. Между ними лежали пять разделочных досок. На одной лежали нарезанные овощи, салат-латук, огурцы и помидоры, готовые для начинки сэндвичей и бургеров. На другой лежала говяжья грудинка, нарезанная тонкими ломтиками.
— Ты привёл меня сюда, чтобы пытать? — спросила я.
Нокс захихикал, это мало напоминало смех, скорее грохот из глубины груди. Он подошёл к краю стола, где мы с Элоизой сидели в мой первый день, и отодвигая стул.
— Присаживайся.
— Привет, Мемфис, — Скип оглянулся через плечо с того места, где он стоял у плоской столешницы, карамелизуя лук.
— Привет, — я помахала рукой и села.
— Хочешь пообедать? — спросил он.
— Я приготовлю, — Нокс поднял руку и подошёл к полке, изобилующей кастрюлями и сковородками. Он снял кастрюлю и наполнил её водой. Затем он поставил её на огонь и добавил немного соли, после чего исчез в кладовой и вернулся с четырьмя разными блоками сыра. Он резал и тёр, пока вода не закипела, а затем высыпал коробку сухих макарон.
Нокс перемещался по кухне с грациозной лёгкостью. Это было похоже на танец.
Какое-то движение сбоку от меня привлекло моё внимание. Скип поставил передо мной тарелку и салфетку, а затем подмигнул. Попалась. Я не просто смотрела на Нокса, скорее я пялилась на него.
Я покраснела.
— Спасибо.
— Хочешь новую вилку? — он кивнул на ту, что всё ещё была у меня в кулаке.
— Эта подойдёт, — я положила её на тарелку.
Скип вернулся к своим делам, отрывая листок с заказом, который выкатился из маленького чёрного принтера на стене. Он прочитал его, затем прикрепил к зажиму, который висел рядом с нагревательной стойкой. Лампочки светились оранжевым светом на фоне серебристой металлической полки.
Мой взгляд переместился на Нокса, когда он раскладывал салаты на три белые тарелки. Его руки отщипывали точное количество салата из миски. Его предплечья сгибались, когда он посыпал зелень измельчённой морковью и гренками из сковороды. Затем он добавил нарезанные помидоры черри и полил их фиолетовым ароматическим уксусом.
Эти голубые глаза оставались сосредоточенными, ни разу не переведя взгляд в мою сторону. Если он чувствовал, что я смотрю, он не поднимал глаз.
И снова я зачарованно следила за каждым его движением. Его шаги. Его руки. Его лицо. Его волосы были достаточно длинными, чтобы завиваться на затылке. Моя мама назвала бы его лохматым, хотя я бы сказала, что это сексуально. Я видела, что скрывалось под этим халатом в первую ночь в лофте. Я знала, как эти кудри выглядят мокрыми.
В моей душе зародилась слабая искра. Когда речь шла о Ноксе, всегда возникала какая-то нервозность, но это был завиток как нитка, наматывающаяся на катушку, всё туже и туже с каждым оборотом.
Нокс был аппетитнее любого блюда.
Опаснее, чем нож в его руке.
Распахнулась дверь, и внутрь зашла симпатичная женщина с каштановыми волосами. Чёрный фартук был повязан вокруг её талии. Её белая рубашка с длинными рукавами была идеально накрахмалена.
— Эй, Нокс. У нас закончилось шардоне в винном холодильнике. Может, у нас есть ещё что-то?