Мрачные мемуары. Обезьяний лес
Шрифт:
Еще в начале недели здесь не было никаких кнопок: Кэсси просто шла мимо охраны к строящемуся дому. Эта черная кнопка выбила ее из колеи.
– Я Кассандра Валери! Пришла к Холджеру Валери!
Оттого, что приходилось громко представляться, Кэсси было неловко. Она осмотрелась по сторонам, стоя на деревянной, наспех сколоченной площадке, больше похожей на поддон; щели между неотесанными досками были огромными, и сквозь них виднелась грязь, утопающие в ней окурки и фантики от дешевых конфет.
Стройку огородили высоким забором, но он не спасал от шума
– Кто?! Говорите громче! Нажимайте на кнопку и говорите! Жмите на кнопку сильно! Говорите, я слушаю!
Волна злости поднялась откуда-то снизу, и Кэсси едва не долбанула кулаком по чертовой кнопке. Она сжала в онемевших от холода пальцах ручку сумки. Кэсси выдохнула и услышала, как позади кто-то остановился. Чиркнула спичка о коробок, и потянулся запах дыма от сигареты. То, что теперь Кэсси тут не одна, и то, что теперь ее вопли на всю улицу будут слышать другие – ей совсем не нравилось.
А еще ей не хотелось задерживать людей.
Поэтому она нажала на кнопку и вдруг услышала:
– Ты вдави ее до конца и держи. Прямо до упора вдави, чтобы щелкнула.
Грубоватый мужской голос за спиной звучал вполне по-доброму. Кэсси поблагодарила кивком, не оборачиваясь, и надавила на кнопку так сильно, что указательный палец хрустнул и заныл от боли. Но кнопка щелкнула, и в динамике раздалось шипение.
Тогда Кэсси наклонилась к нему и сказала, не слишком громко и не слишком тихо:
– Я Кассандра Валери, пришла к Холджеру Валери!
Отдаленно Кэсси слышала эхо своего голоса, и он был такой дурацкий: не то детский, не то писклявый. Кэсси хотелось хлопнуть себя по голове и сбежать от позора.
– Проходи.
Раздался щелчок, и массивная железная дверь завибрировала. Кэсси торопливо открыла ее и проскочила на территорию стройки. Тут был совершенно другой мир: люди в синей спецодежде сновали туда-сюда, таскали доски, инструменты, катили тележки. Кто-то ездил на погрузчиках, кто-то копал яму экскаватором. Здесь было ужасно шумно и слишком суетливо. Кэсси невольно сравнила строящийся дом с муравейником, а людей, бегающих под ним и внутри него, – с муравьями.
Здесь помимо сырости и смога – завсегдатая этого города, особенно в ноябре, – стоял запах цемента, древесных опилок, которые усеивали землю, и вонь сварки. Кэсси поспешила ко входу в здание. По грязной и скользкой натоптанной дороге ее несколько раз задевали мужчины неопрятного вида с тележками и другой ношей, мерзкими голосами они велели не путаться под ногами у работающих людей. Кэсси это место было не по душе: то ли энергетика такая бешенная, то ли люди слишком злые. То ли Кэсси не привыкла к такому темпу.
За то, что дядя Холджер работал на этой стройке, нужно благодарить маму. И, признаться, его было очень сложно устроить, потому что на весь город это единственная новостройка за все двадцать мирных лет. И то – заказчиком выступал какой-то иностранный частный предприниматель, решивший,
В здании было холодно и сыро, а бетонные голые стены буквально давили. Кэсси побежала по ступеням, маневрируя между рабочими. Дядя Холджер должен быть на третьем этаже. Здесь еще не было перегородок, поэтому Кэсси быстро дошла до дядиной бригады.
– О, наша красавица Кассандра пришла, нам пожрать принесла! – Голос принадлежал чудаковатому мужчине, худощавому, с жиденькой рыжей бородкой. Он с первых дней проявлял подозрительный интерес к Кэсси, и она его даже побаивалась. То, как он плотоядно смотрел на нее и как недвусмысленно шутил, – ей не нравилось.
О нем Кэсси знала мало, и этого-то знать не хотела. Его звали Симон, фамилию она не уточняла, а он и не говорил. Он разведен уже очень давно. Он съедал все еду минут за пять-десять и потом оставшееся от обеда время неподвижно лежал на мягком строительном материале, рассказывая истории из своей семейной и очень несчастливой жизни.
Обернувшись, Кэсси дежурно улыбнулась.
– Здравствуйте. Я дяде еду принесла, а вы… – она скользнула взглядом по толстой упаковке колючей шлаковаты, – а вы уже поели, судя по лежбищу.
– А ты внимательная, мышка моя! – Он закинул руки за голову и улыбнулся гнилыми зубами, осматривая Кэсси с ног до головы. От его взгляда у нее все похолодело внутри. – Хороша девка, пропадает зря! – Его узкие глазки превратились в две щелочки и из-под полей панамы стали почти не видны. – Сколько, говоришь, тебе?
Кэсси отвернулась, ее начало трясти от негодования. Он был мерзким, а летом того года, когда стройка только началась и Кэсси часто захаживала сюда в коротких шортах, – так он бегал за ней, пока дядя не велел отстать. Защита у нее была только тогда, когда с ней шел Дэвид – его слово как удар ножом. Сейчас этого ножа не хватало.
Выдохнув, Кэсси стала искать взглядом дядю Холджера, но услышала:
– Валери здесь нет. – Симон то ли специально, то ли от природной глупости ставил ударение в их фамилии всегда на первый слог, игнорируя просьбы произносить правильно, с ударением на последний. – Он ушел.
– Куда? – ей совершенно не хотелось спрашивать, и вопрос можно было посчитать риторическим. Язык едва шевелился во рту, а в теле была какая-та непреодолимая тяжесть.
Кэсси продолжала искать взглядом дядю, но мельтешащие одинаковые рабочие усложняли задачу, а выкрикивать во все горло его имя ей совершенно не хотелось. Кэсси было двинулась с места, как вдруг резко замерла, когда увидела свежезалитый цементным раствором пол. Она осмотрелась и нашла несколько проходов, но все они были заняты строителями. Ей определенно придется ждать здесь. Кэсси посмотрела на улицу через пустые глазницы дома – тяжелые серые тучи несли сюда дождь. Ветер стал усиливаться и, залетая внутрь, поднимал пыль и мусор и бросал в лицо.