Мрачные сны Атросити
Шрифт:
Внезапно случился какой-то немыслимый прилив сил, словно Марк и не голодал несколько дней подряд. Все чувства обострились и вскружили голову. И плоская серая жизнь Атросити вдруг показалась объемной и цветной. Марк покосился на незнакомку, сидевшую слева от него. Длинное темное пальто было подпоясано и выдавало узкую женскую талию. Объемный капюшон покрывал голову, лица не было видно. То ли ум за разум начал заходить, то ли взаправду странные ощущения внушала именно она…
Эд громко поставил тарелку с рагу на глянцевую поверхность стойки и пошел заново включать кассету.
— Маркус,
— Откуда ты знаешь мое имя?!
— О, я знаю не только твое имя. Я знаю тебя, каков ты есть. Твоя история написана на моих ладонях.
— Ты что, шпионишь за мной? — Марк почувствовал подступающий к горлу ком страха. Доносы не были редкостью, гражданские сдавали своих же, не понимая, что предательство никак не убережет их от собственного падения.
— Ты забавный, — промурлыкала незнакомка, но в голосе ее не было искренней мягкости и кокетства. Только холод. — Считай, что я прочла тебя по жестам.
Стало жутко и зябко, и все же доносчик не стал бы вести себя так вызывающе. Марк хмуро уставился в свою тарелку. В густом крахмалистом бульоне плавала крупно нарезанная морковь, искусственно произведенная, и пара кусков сушеного соевого мяса. Выглядело месиво не очень аппетитно, но Марк схватил ложку и погрузил ее в густой навар. Вкус оказался ярким и грубым, горькие специи были в излишке, зато бульон радовал своим жаром и густотой. Теплота разлилась по телу, помогая немного расслабиться.
— Ты пришел за пищей для желудка, а я за пищей для размышлений, — задумчиво протянула фигура.
— Как тебя зовут-то? Нечестно, что ты знаешь мое имя, а я твое — нет.
— Разве ты не знаешь меня? — удивленно спросила незнакомка, после чего словно опомнилась. — А… ну да. У меня много имен. Загадка. Проблема…
— Надеюсь, наша встреча не станет проблемой для меня, — хмыкнул Марк, отправляя в рот ложку с бульоном.
— Куда уж там, — без ехидства заметила девушка. — Ты обрел проблемы в тот момент, когда решил бороться с властью.
— Что? — Марк поперхнулся вареной морковью. — Я ничего такого не решал! Не наговаривай на меня!
— Не бойся, — она тихо хихикнула, по-прежнему не поворачивая лица. Из-под капюшона на стол упала белоснежная прядь. Марк удивился, голос явно принадлежал молодой женщине, а не седой старухе. — Я не выдам твоих намерений Атроксу.
— Будто ты лично знаешь президента, — угрюмо буркнул Марк, совершенно сбитый с толку. Он уже не знал, за что зацепиться и стоит ли уточнять, какие такие намерения ему приписывают.
— Это была ирония, Маркус. Шутка. Учись шуткам, они помогают жить. Куда уж мне докладывать на тебя великим мира сего?
На этих словах девушка повернулась.
Марк вздрогнул. Эту внешность он бы не спутал ни с чьей иной. Перед ним сидела Энигма Кларисс — преступница, объявленная вне закона за распространение экстремистских идей. В этот миг Марка напугало абсолютно все, связанное с ней. Ее уголовный статус, делающий любой контакт с ней крайне опасным. Ее внешность, далекая от человеческой. Видеть ее в живую оказалось совершенно иначе, чем на экране. На
Говорят, что белый цвет — символ чистоты, а белый свет — это сумма всех цветов радуги. Но тяжелая печаль этих глаз, неумело скрытая под маской самоуверенности, давала понять, что ни о каких семи цветах в ее душе речи идти не могло. Там не было ни единого цвета. И даже белого. Белый цвет Энигмы Кларисс — это пустота, отсутствие каких-либо красок жизни. И только радужка глаз жутко краснела на фоне белоснежного лица, словно кровь на снегу.
А чистота? С таким грузом на душе? Вряд ли.
Марк покосился на Эда, желая увидеть его реакцию, но хмурый бармен увлеченно тер и без того чистый стакан, как будто не замечая ничего вокруг. Вопреки копошащемуся внутри страху из радио доносилась веселенькая попсовая мелодия из прошлого:
«Дай мне соль, и я тебе скажу Все тайны моей лазании. Чтоб ты делал, ума не приложу, Без такой веселой компании?».Энигма смущенно поправила капюшон.
— Понимаю, моя внешность может смутить, — чуть виновато сказала она, хотя этот тон был явно наигранным. Скорее уж Марк чувствовал себя рядом с ней робким и виноватым, только сам не знал, почему.
— Так что ты там говорила о моих намерениях? — сдержанно спросил он, желая скрыть испуг.
— Ты не подумай, я тебя не виню. Такая понимающая, красивая жена — просто душка. И в лапах полицейских…
— Тебе что-то известно? — Марк не выдержал и соскочил со стула.
— Лишь то, что известно тебе, — она смерила его испытывающим взглядом. — Несчастная горожанка, тайно осужденная правительством и тайно вычеркнутая из жизни города.
— Об Иве что-то писали на Досках?
— Повтори этот вопрос еще раз, и ты поймешь, сколько в твоих словах абсурда. И мой ответ не понадобится.
Марк поник. Ну конечно, когда вообще последний раз выходили новости? А уж про деятельность правительства против граждан и вовсе никогда ничего не сообщали.
— Я уж было обрадовался, что ты знаешь все. Раз тебе известно, кто я.
— Как я могу знать все? — Энигма раздраженно дернула плечом. — Мне столько всего приходится знать, что у меня голова пухнет. Ты, между прочим, не единственный житель Атросити, и мир не крутится вокруг тебя.
— Что ты несешь? — Марк чувствовал себя в этом разговоре так, будто ему действительно подали в баре виски, а не морковную похлебку. — Кто ты вообще такая?