Мрачный и опасный

Уилсон Патриция

Солнце уже клонилось к горизонту, а Кэтрин ра­ботала так увлеченно, что потеряла счет времени, и это счастливое состояние появилось у нее впервые с тех пор, как она вернулась в Корнуолл. Наконец она отложила карандаш и увидела, что скоро нач­нет темнеть. Ей еще предстоит приготовить себе что то на ужин, подумала она, и эта мысль обрадовала ее. Впервые со времени катастрофы она по-настоящему проголодалась.

День склонялся к вечеру, его сияние уже потеря­ло свою силу. Кэтрин осмотрелась вокруг и начала собирать свои вещи, готовясь вернуться домой. Но как только упаковала корзину, со стороны старого дома послышался

какой-то шум. Эхо отозвалось на эти неопределенные звуки, и она четко осознала, что никакое это не воображение, что это ей не по­казалось, а кто-то там в самом деле есть.

Несмотря на твердое решение, принятое рань­ше, ее первой мыслью было бежать. Но в звуках, долетевших со стороны дома, не чувствовалось ни чего опасного, а потому она встала и осторожно пошла к опушке, примыкающей к саду. Ничего и никого. Дом выглядел так же, как и вчера, – пустой, заброшенный и несчастный.

Кэтрин прикусила губу, пытаясь понять, что ей подсказывает чутье насчет дальнейших действий. Она приехала сюда с намерением выяснить все, что мож­но, о Джейке, но, зайдя столь далеко, до сих пор ничуть в этом не продвинулась. Выбор был очень прост. Она может уйти, предоставив дом его соб­ственной судьбе, и смириться наконец с тем, что Джейк Трелони навсегда ушел из ее жизни. Или дол­жна доискаться правды, учитывая, конечно, опас­ность сего мероприятия.

По правде говоря, ей совсем не хотелось, чтобы Джейк навсегда ушел из ее жизни. Когда Кэтрин думала о нем, когда видела его, ее чувства обретали восхитительную остроту, переходя от страха к вос­торгу и наоборот, и она даже не всегда способна была отличить одно от другого. Она не знала, что испытывает к Джейку. Но одно было бесспорно – своим существованием он наложил такой четкий отпечаток на ее сознание, что забыть его было уже невозможно, как и смириться с мыслью, что она никогда его больше не увидит.

Теперь она редко думала о Коллине, а когда все же вспоминала о нем, то каждый раз удивлялась тому, какой была идиоткой, позволяя этому чело­веку диктовать ей все, что ему вздумается. У нее была слабость, которую она вполне признавала за собой, – непонятное чувство вины перед людьми. Вот и Коллина ей хотелось как-то защитить, по-матерински покровительствуя ему, потому что она прекрасно знала, что он не способен совладать с жизнью в одиночку. А Коллин, между тем, научился пользо­ваться этой ее слабостью.

Джейка, напротив, совсем не требовалось защи­щать. Он мужественный, сильный и сам способен защитить стены своей крепости, а если и испыты­вает трудности, то его темные глаза полностью скры­вают проявление каких-либо чувств.

Если она сейчас не соберется с духом, то никог­да ничего не узнает ни о нем, ни о том, что случи­лось в этом красивом, но давно заброшенном доме. И чувство потери будет преследовать ее. Знание прав­ды, наоборот, поддержит, иначе она всегда будет ловить себя на мыслях о всепобеждающей красоте Джиллиан Трелони.

Кэтрин вынула из корзины блокнот, взяла под­ходящий карандаш, а потом, распрямив плечи, вош­ла в сад. Если кто-нибудь увидит ее, она скажет, что хотела сделать зарисовки дома. Ну, а прикажут ей уйти – она уйдет, конечно, но не прежде, чем по­старается вовлечь того, кто к ней приблизится, в некое подобие разговора, чтобы выяснить, кто это и что он сам здесь делает. В счет не шли те, что могли прийти сюда из деревни, ибо если ей и удастся разговориться с кем-нибудь из них, они вряд ли смогут сообщить ей что-либо новое. Все новое и интересное, если бы оно было, тетушка уже давно сообщила бы ей.

Звуки, которые донеслись до Кэтрин прежде, не повторялись, и когда она приблизилась к дому, то не увидела ни малейшего признака присутствия кого бы то ни было, как было и вчера. Ничто, казалось, не переменилось с тех пор. Но когда она поднялась по лестнице и вышла на террасу, то на секунду за­мерла в изумлении: высокая стеклянная дверь, ве­дущая в дом, была открыта.

Кэтрин пришлось немного постоять, чтобы ус­покоиться. На этот раз она решила не спасаться бег­ством, чтобы укрыться среди деревьев. У того, кто открыл дверь, есть ключи, а это несколько обнаде­живает. Она попросит разрешение зарисовать дом, а затем попытается заговорить с тем, кто здесь нахо­дится. Об опасности лучше не думать, нельзя выгля­деть встревоженной и напуганной.

С заранее заготовленной улыбкой она поднялась по лестнице и пошла по террасе. Шаги отдавались гулко, так что их нельзя было не услышать, но ник­то, однако, не появился и не спросил у нее, что она здесь делает. Стараясь сохранять спокойный и даже приветливый вид, она приблизилась к откры­тым дверям. Да, такой возможности может никогда больше не представиться.

Постучав, она ждала с минуту, но стало очевид­но, что, если кто-то и находится в доме, он не слы­шал ни ее шагов, ни стука. И тогда она вошла в дверь. Хотя ступать она старалась твердо, сердце ее колотилось, и она продолжала обдумывать, что ска­жет тому, кто обвинит ее во вторжении в дом. На­пример: ох, простите, я думала, Джейк дома… Зву­чит убедительно и вполне объясняет ее проникно­вение в чужое владение. Она решила заранее под­крепить эту версию окликом.

– Джейк! Вы здесь? – Вопрос свой, правда, Кэт­рин задала не слишком громко, потому что теперь, когда она проникла в дом, ее нервы были еще боль­ше напряжены.

В доме было мрачно, так же мрачно, как вчера, когда она заглянула в окно. В открытых дверях на­против входа виднелась широкая темная лестница, и она вновь подумала, что подобной возможности ей больше никогда не представится, да и храбрости еще на один такой визит не хватит.

Лучи низкого, предвечернего солнца проникали в дом, но лишь для того, казалось, чтобы, упав на отдельные предметы, еще больше подчеркнуть сум­рачность и пустоту помещения. Когда солнце зай­дет, дом вновь погрузится в безнадежную тьму и еще больше затоскует о безвозвратно минувшем. Мень­ше всего Кэтрин хотелось оказаться здесь после за­хода солнца.

Она решила было вновь окликнуть хозяина, но общая атмосфера дома действовала на нее столь уг­нетающе, что она просто не решилась подать голос. Она почти забыла о том, что пришла сюда что-ни­будь разузнать о Джейке Трелони. Больше всего ей хотелось сейчас покинуть это помещение и поско­рее вернуться в уютный тетушкин коттедж.

Вдруг какая-то тень промелькнула, закрыв на мгновение солнечный отсвет на стене. Кэтрин быст­ро обернулась и вскрикнула от ужаса, увидев, что путь ее спасения перекрыт фигурой мужчины. Высо­кий и неподвижный, как статуя, он стоял в двер­ном проеме, в ореоле солнечного света, который превращал его в сплошной темный силуэт.