Мрачный коридор
Шрифт:
— Семь сорок пять.
С этими словами Сэм закончил работу. Я отдал ему обещанную десятку и уехал.
До встречи в «Белом пингвине» у меня еще оставалось немного времени, и я решил воспользоваться рекомендацией старого охотника Доусона.
Миновав город, я выехал на восточное шоссе и нашел поворот на ферму «Эль-Моро». Узкая проселочная дорога вывела меня к ферме. Жилой дом, пара амбаров, загон, гараж на несколько машин и пара сараев. Такое хозяйство трудно назвать фермой, но для медсестры с ее доходами эти развалюхи составляют состояние.
Я подъехал к крыльцу двухэтажного дома из белого камня и вышел из машины. В окнах первого этажа горел свет, несмотря на то что солнце еще не зашло. Возле крыльца стояло еще три машины. Самосвал, «Форд»-седан и микроавтобус, внутри которого вместо сидений стояли коробки из-под консервов.
Мне не удалось подняться на крыльцо, входная дверь открылась раньше, и на пороге появился парень с двустволкой в руках. По его физиономии нетрудно было догадаться, что он способен пальнуть из дробовика, если незваный гость ему не понравится.
Белобрысый, со светлыми глазами и опаленным солнечными лучами лицом. Мне показалось, что я видел это лицо раньше. На вид ему было не больше тридцати.
— Ты что, заблудился, приятель?
— Даже если бы и так, нет необходимости направлять ствол на незнакомого человека.
— На своих я не направляю, будь уверен.
— У меня нет оружия.
Я осторожно расстегнул плащ, пиджак и раздвинул полы в стороны.
— Что тебе надо?
— Поговорить с миссис Скейвол. Меня прислал Роджер Доусон.
После этих слов рядом с парнем появилась пожилая женщина.
— Пусть войдет, Харви, — сказала она низким хрипловатым голосом. В ее тоне звучали металл и сила, которым трудно противоречить.
Парень посторонился. Я поднялся по ступеням и вошел в дом. Просторная комната, чисто убранная и скромно обставленная старой добротной мебелью.
— Вас зовут Дэн Элжер? — спросила женщина.
— Совершенно верно. Мистер Доусон сказал мне, что вас может заинтересовать дело, которым я занимаюсь.
— Доусон ошибается.
— Если у вас найдется немного времени, то я вам постараюсь объяснить свои намерения.
— У меня хватает времени, мне жаль вашего. Ничего интересного я рассказать не могу.
Я стоял как столб посреди комнаты и ощущал на себе враждебные взгляды. Парень остался стоять в дверях, не выпуская ружья из рук, его мать стояла рядом, укутавшись в шаль, и не сводила с меня синих колючих глаз. У этой женщины было мягкое лицо, изъеденное морщинами, теми морщинами, которые оставляют тоска и горе, а не радость и улыбка. Ее густые длинные волосы, убранные в пучок, потеряли свой первоначальный цвет и превратились в белоснежную копну. Когда-то она была красавицей, но жизнь оставила на женщине не лучшие свои отпечатки.
Мне не верилось в то, что передо мной закаменевший сухарь, под маской черствости должно скрываться добро.
Мне нечего было сказать, и я ждал. Ждал, когда меня выставят за дверь или усадят за стол.
Мне повезло. Миссис Скейвол указала мне на кресло возле камина.
— Садитесь, я вас выслушаю.
Я принял предложение после того, как хозяйка села в кресло напротив.
— Чем вы занимаетесь, мистер Элжер, и кого вы представляете?
Тут я сделал такой выверт, что сам себе удивился, но он-то и помог мне продержаться в кресле дольше положенного, а не оказаться на улице после первой же фразы.
— У миссис Лионел Ричардсон, по мужу Хоукс, есть основание считать, что ее отец Рональд Ричардсон умер не своей смертью. Я представляю ее интересы и взял на себя обязательства разобраться в этом вопросе.
Мой ответ выбил хозяйку из седла. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Пауза длилась вечность, и ни на секунду взгляд женщины не отрывался от моих глаз. Я выдержал этот взгляд. То ли я сам поверил в сказанное, то ли мое подсознание выкинуло такой результат после проделанных анализов, я не знал.
— Лин опоздала со своими выводами на семь лет, молодой человек. То, чем вы занимаетесь, теперь не имеет никакого смысла.
— Возможно и так. Но это наш с вами взгляд, а не Лионел Ричардсон.
— Почему вы пришли ко мне?
— Вы тот самый человек, который обнаружил тело профессора, вы тот человек, который вместе с ним стоял у истоков создания больничного комплекса. Мне показалось, что вы будете заинтересованы в подобном расследовании.
— Если бы вы пришли ко мне семь лет назад, то я приняла бы ваши доводы, но сейчас нет смысла ворошить прошлое.
— Лучше поздно, чем никогда.
— Ваша тирада не подходит к данному случаю. Я не говорю о том, что такое разбирательство бесполезно. Оно опасно. И в первую очередь для Лин.
— Вряд ли я смогу ее остановить. Я могу ей помочь и как-то предотвратить опасность, о которой вы говорите, но, если ее оставить одну, она наломает дров.
— Старому маразматику Уайллеру надо голову оторвать за такие фокусы.
Разговаривая с этой женщиной, мне приходилось схватывать на лету каждую ее мысль, иначе она поймет, что я блефую.
— Я не уверен, что Уайллер поставил в известность Лин о насильственной смерти отца.
— Больше некому.
— Он мог бы сделать это семь лет назад.
— Тогда ему хотелось жить. Он знал, что произошло с Марком Родли.
— Родли? Вы говорите о патологоанатоме, который делал вскрытие вместе с Уайллером?
— Вы немало успели узнать, мистер Элжер.
— Да. Я знаю, что Родли погиб. Его убили?
— И не только его. Уайллера спасло то, что он был семейным врачом Ричардсонов.