Мрачный коридор
Шрифт:
— У тебя есть какие-то доказательства?
— Никаких. Голубой фургон, похожий на ваш, видели в тот день на шоссе, где пропала Лин.
— Вот оно что?! Ну, это не доказательство.
— Я понимаю, но мне хотелось бы осмотреть эту машину.
— Спустя две недели? И что же ты хочешь там найти?
— Не знаю.
— На этом фургоне разъезжает Рокки Вудс, личный шофер Хоукса. Он приходит в девять или десять утра, а ставит машину на место в шесть вечера. Иногда позже.
Отец Майры осмотрелся на сторонам, словно боялся, что нас подслушают. Мы стояли во дворе его хозяйства. Два здания из красного кирпича отводились под
— Ладно, не будем здесь светиться. Иди за мной.
Здоровяк ввел меня в прокопченную хижину, обставленную по-холостяцки и не очень прибранную.
— Вы извините, мистер Элжер, — забеспокоилась Майра, — меня неделю не было дома, и здесь небольшой беспорядок.
— Не волнуйся, Майра, я живу в таких же условиях, и они для меня естественны. Правда, у меня нет дочери, которая могла бы привести все в божеский вид.
— Садись, приятель, потолкуем, — грубовато предложил хозяин.
— Как вас зовут?
— Бритт Саливан.
Я сел на предложенный стул, а Саливан устроился в кресле.
— Сходи в гараж, Майра.
Девушка кивнула и вышла из комнаты.
— В ближайшие полчаса все машины разъедутся, тогда мы сможем осмотреть фургон.
— Вы хорошо знаете шоферов, которые работают в больнице?
— Относительно. Они меняются каждые два года. Но я для них кое-что делаю, так что они ходят у меня по струнке. Что касается Рокки, то он птица свободная. Этот парень выполняет особые поручения Хоукса, и я ему не указ. Когда Рокки привозит его в больницу, то получает задание на день от своего босса. Хоукс не любит бездельников. Парень пересаживается в фургон и уезжает на целый день. Были случаи, когда Хоукс звонил мне из больницы и просил отвезти его домой. Сам он за руль не садится. Как правило, это означало, что Рокки уехал на день или на два.
— Хозяин доверяет ему?
— Рокки его послушный пес. Парню все дозволено, и он платит своему хозяину преданностью за свободу и подачки. При нем шоферы закрывают рот на замок.
— Может устроить пакость?
— Конечно. При нем один парень закурил сигарету с травкой, и больше я этого парня не видел.
— Как набирают шоферов на вашу базу?
— Их отбирает начальник охраны. Все они из заключенных. Ребят вербуют в крупных тюрьмах. Система простая. Ты получил двадцать лет отсидки; если ты показал себя с хорошей стороны, то через пару лет тебе предлагают сделку. Ты идешь в охранники в нашу богадельню сроком на пять лет. Через пять лет тебя освобождают. Если попытаешься бежать, то прощай свобода навсегда. Упрячут в Алькатрас навечно. Если заслужил доверие, то года через три тебя переведут в шоферы и попадешь ко мне. Разъезжаешь без присмотра, но после работы возвращаешься в застенки. Правда, условия у них приличные, живут как на свободе, и кормежка достойная. Не припомню случая, чтобы кто-то рискнул сбежать. Такая сделка для них как манна небесная. Один из шоферов мне рассказывал, что его отец разорился на взятках, чтобы сына из Сан-Квентина перевели в Центр Ричардсона. Парень получил пожизненное заключение.
— Его освободили?
— На этот счет я ничего не знаю. Ни с одним освобожденным мне встречаться не приходилось. Проходит два года, и в один прекрасный день вместо старого шофера приходит новый. Каждый мне обещает устроить пир в день своего освобождения, но не припомню, чтобы хоть один зашел проститься.
— Вы где-нибудь отмечаете, какая машина в котором часу уехала и когда вернулась?
— А как же. Я ведь отчитываюсь за бензин. Приходится выписывать данные спидометра. Дэрмер приходит раз в месяц и проверяет журнал, сверяя его с путевыми листами. Боятся, наверное, что ребята намотают больше положенного.
— А путевые листы выписывают в больнице?
— Конечно. Дэрмер приносит их с собой, я в эти дела нос не сую. Мое дело держать машины в исправном состоянии.
— Кто такой Дэрмер?
— Дэрмер — надзиратель из Сан-Квентина, бывший. Его перевели сюда, как только стену выстроили, и поставили заместителем начальника охраны. Те, кто сидел при нем в каталажке, утверждают, что Дэрмер настоящий зверь. Будто его перевели из тюрьмы в Центр, чтобы спасти от мести заключенных, которые вышли на свободу. Ходили слухи, будто бывшие каторжники спалили его дом. Глядя на него, не подумаешь, что в нем черт сидит. Говорит тихо, почти ласково, не кричит, и вид у него, как у бухгалтера из похоронного бюро. Тощий, лысый, роговые очки больше носа. Обычный клерк.
— Вы можете проверить по своему журналу, в котором часу Рокки взял фургон пятнадцатого октября и когда поставил его на место?
Саливан встал, подошел к письменному столу и достал из ящика конторскую книгу. Пролистав ее, он остановился на одной из страниц и долго рассматривал записи.
— Ты прав, приятель, день необычный. Рокки забрал машину в шесть вечера, а поставил ее в десять сорок пять. Накатал пятьдесят миль за одну ходку.
— За пять часов можно проехать двести пятьдесят миль при большом желании. Значит, машина большее время стояла на месте.
— Ну и о чем это говорит?
— Ни о чем. Все дело в том, что Рокки в этот день получил выходной и, по его утверждению, гулял с девочками в городе. Вряд ли ему для развлечений понадобился фургон.
— А ты прав. В этот день я возил Хоукса. Тут у меня стоит пометка «Линкольн-45, 8 утра и 8 вечера». Такие пометки я делаю, когда сам вожу Хоукса.
Саливан взглянул в окно. В этот момент из гаража выезжала санитарная машина.
— Последний уходит. Можем пойти в гараж. Теперь у меня тоже появилось желание взглянуть на фургон.
— А Рокки сегодня не появится?
— Хозяин в отъезде, значит, парня не будет.
— Отлично.
Я поднялся со стула, и мы вышли во двор. Саливан ошибся. Уехал не последний. Возле ворот стоял курчавый парень со смешливой физиономией, которую портила заячья губа.
Он сел в свою машину и помахал нам рукой.
— Не так уж им плохо живется, — сказал я, — этому парню весело.
Саливан ухмыльнулся.
— Этот один из тех, кто через неделю освобождается. Его ждет мать в Дакоте. Получил пятнадцать лет, а отсидел пять, еще бы не радоваться!
Голубой фургон выглядел так, как описывал его Сэм Ральф. Цвет машины ласкал взгляд и казался небесным и чистым, несмотря на искусственное освещение тусклых светильников гаража. По моей просьбе Саливан выгнал машину на улицу под яркие лучи солнца.
В одном он был прав: искать улики спустя две недели мало смысла. Я обшарил салон и прощупал каждую щель. Все, что я наскреб, так это немного муки или соды, забившейся под обшивку.
— Похоже, что Рокки перевозил продукты. Безобидное занятие.