Мрачный Жнец (сборник)

Пратчетт Терри Дэвид Джон

– Ну и что? – осведомился главный философ [12] . – Ничего особенного не слышу. С философской точки зрения данный звуковой фон является естественным явлением каждого города.

– Именно это я и хотел сказать. В Анк-Морпорке люди умирают каждый день. Если бы они стали возвращаться, как бедняга Сдумс, неужели мы бы этого не услышали? Весь город встал бы на уши. Это, конечно, его нормальное состояние, но, в общем, что-то мы бы услышали.

– В Анк-Морпорке вечно ошиваются всякие умертвия или зомби, – с сомнением в голосе заметил декан. –

Это если не говорить о вампирах, банши и всех прочих.

12

Как и во многих других учебных заведениях, в Незримом Университете существует человек, преподающий студентам основы философии. Только в данном случае речь идет о магических аспектах данных наук. И естественно, в Университете, как и в большинстве других подобных школ, такого человека тоже называют главным философом.

– Да, но они – нормальные существа. Конечно, они тоже мертвы, но это естественный ход событий, – возразил аркканцлер. – А кроме того, они умеют себя вести. С самого рождения их соответствующим образом воспитывают.

– Очень философская мысль. Родиться, чтобы жить мертвецом… – заметил главный философ.

– Я имею в виду традиции, – отрезал аркканцлер. – Неподалеку от деревушки, где я рос, жила семья вполне уважаемых вампиров. Причем жила она там уже много веков.

– Да, но они ведь пьют кровь, – не сдавался главный философ. – За что их уважать?

– Я где-то читал, что на самом деле в настоящей человеческой крови они совсем не нуждаются, – вставил декан, которому не терпелось помочь. – Им нужно только то, что содержится в крови. Гемогоблин, так, кажется, это называется.

Остальные волшебники недоуменно уставились на него.

– Я лишь пересказываю то, что читал, – пожал плечами декан. – Так и было написано. Гемогоблин. Что-то там насчет содержания железа в крови.

– Честно говоря, в своей крови никаких железных гоблинов я не находил, – твердо заявил главный философ.

– По крайней мере, лучше уж вампиры, чем зомби, – продолжал декан. – Они по своему развитию стоят куда выше. По крайней мере, не шаркают ногами.

– Знаете, – непринужденно сказал профессор современного руносложения, – а ведь людей можно превращать в зомби искусственным путем. Даже волшебства не требуется. Нужно лишь взять печень какой-то там редкой рыбы и найти редкий корешок. Одна чайная ложка зелья, заснул, проснулся – и ты уже зомби.

– И о какой же рыбе идет речь? – язвительно поинтересовался главный философ.

– Откуда мне-то знать?

– А откуда знают другие? – парировал главный философ. – Представьте себе такую картинку, просыпается кто-нибудь утром и говорит: «Эй, какая классная идея меня посетила! Можно превращать людей в зомби, а все, что для этого нужно, – это печень редкой рыбы и огрызок некоего корешка. Главное теперь – найти правильное сочетание. Видите очередь у моей хижины? Вот сколько желающих. Ну, за работу. Номер девяносто четыре, печень рыбы-полосатки

и маньячный корень… не работает. Номер девяносто пять, печень рыбы-шаробум и корешок дум-дум… нет, тоже не работает. Номер девяносто шесть…»

– Ты что несешь? – спросил аркканцлер.

– Я просто хотел отметить маловероятность…

– Заткнись, а? – беззлобно приказал аркканцлер. – Мне кажется… лично мне кажется, что смерть – это явление непреходящее, все согласны? Смерть должен случаться. В этом и заключается смысл жизни. Сначала ты живешь, затем – умираешь. Смерть не может перестать случаться.

– Но Сдумса Смерть почему-то проигнорировал, – напомнил декан.

– Да, смерть – есть, – не обращая на него внимания, продолжал Чудакулли. – Все когда-нибудь умирают. Даже овощи.

– Сомневаюсь, чтобы Смерть когда-нибудь наведывался к картофелине, – неуверенно произнес декан.

– Смерть посещает всех, – твердо заявил аркканцлер.

Волшебники с умным видом закивали.

– Знаете, – чуть погодя высказался главный философ. – Я когда-то читал, что каждый атом в наших телах меняется каждые семь лет. Новые атомы присоединяются, старые отваливаются. Это происходит постоянно. Правда здорово?

Главный философ умел поспособствовать разговору – так густая патока помогает шестеренкам крутиться.

– Да? – помимо собственной воли заинтересовался Чудакулли. – А что происходит со старыми атомами?

– Понятия не имею. Наверное, порхают где-то, пока не присоединятся к кому-нибудь еще.

Аркканцлер выглядел оскорбленным:

– Что? К волшебникам они тоже присоединяются?

– Конечно. К любому человеку. Это и есть чудо мироздания.

– Да? А по-моему, это просто плохая гигиена, – заявил аркканцлер. – И что, ничего не изменишь?

– Вряд ли, – с сомнением произнес главный философ. – Не думаю, что стоит изменять порядки мироздания.

– Но это означает, что все мы, все вещи вокруг не являются целыми, они состоят из чего-то еще, – заметил Чудакулли.

– Да, это и есть самое удивительное.

– Просто ужасно. Отвратительно, – твердо возразил Чудакулли. – Тем не менее я хотел сказать… О чем я хотел сказать? – Он замолчал, пытаясь вспомнить ход беседы. – Да, нельзя отменить смерть, вот что я хотел сказать. Смерть не может умереть. Это тоже самое, что просить скорпиона ужалить самого себя.

– Кстати говоря, – вмешался главный философ, у которого на все был готовый ответ. – Скорпиона можно-таки заставить…

– Заткнись, – велел аркканцлер.

– Но мы ведь не можем допустить, чтобы по городу шлялся воскресший из мертвых волшебник! – воскликнул декан. – Кто знает, что придет ему в голову? Мы должны… обязаны остановить его. Для его же блага.

– Это правильно, – кивнул Чудакулли. – Для его же блага. И особых трудностей я здесь не вижу. Существуют сотни способов справиться со всякими там умертвиями.

– Чеснок, – решительно произнес главный философ. – Мертвецы не переносят чеснок.

– И я их понимаю, – сказал декан. – Сам это дерьмо терпеть не могу.