Мрак космоса

Зайцев Николай Григорьевич

– Он прыгнул, как ягуар!! Совершенно дикий…

– А, ты кто?! Дохлая крыса?! Ты - десантник! Отберите восемь заключенных! Поднимайте на верх.

Костров услышал шаги у головы. Кто-то бесцеремонно схватил за ногу и куда-то поволок. А перед этим ему приснился странный сон. Будто был он в трюме тюрьмы старой списанной с вооружения базы, одет в оранжевую робу рецидивиста, ест пищу космонавтов, убивает отпетого уголовника, за которого ему сделают кастрацию и посадят на крышку общей параши, но где-то там, а не здесь, а пока он участвует в прорыве, дерется с био, уклоняется от гудящей от тока дубинки, высчитывает приёмы, в душе понимает проигрыш,

подавляет досаду. Плохое видение. Беспокойное. Как содрогается нога! Словно лягает проклятый сон, прогоняя прочь. Он то знает, что происходит на самом деле.

Губы кривятся в радостной улыбке.

Как приятно стало покачивать. Убаюкивает сознание. Снова спать! Вот истинное забытое наслаждение - прижаться лицом к груди мамы. Мама.

Конечно же, это мама. Она несет его, прижимает к холодной груди. Твердой, как камень. Стальная леди. Как всегда. Никаких эмоций и лишних слов.

Но это мама и она защитит своего ребенка от злого мира.

Не даст в обиду крикливому дяди.

Окружит заботой…

– Поднимайся!
– настойчиво сказал голос и чужая рука тронула плечо, а затем начала стучать по щекам. Виталик открыл глаза, сосредоточился, сфокусировал зрение. Над головой нависал потолок, покрытый нежной салатовой эмалью. Красивое место для сна – такое даже в самых страшных ужасах не привидится.

– Давай, давай! Приходи в себя, а то твой ленч съест сосед.

Резко обернулся на голос и увидел, склонившегося над койкой нижнего яруса человека в военной форме. Накаченные предплечья шарами вздулись под тонкой серой тканью. Капральские нашивки подбиты золотым кантом. Скромная колодка наград на груди. Отдельно знак отличника по стрельбе. Короткие волосы соломенного цвета торчали иглами в разные стороны, придавая сходство с дикобразом. Светлые, почти невидимые на лице брови хмурились. Рослый капрал сразу увеличил расстояния, видя, что зек приходит в себя. Он сильно отличался от того мальчишки на мосту, хотя и имел одинаковые нашивки с ним. Опытный и осторожный.

Они находились в помещении, без одного простенка. В центре стоял длинный стол, в глубине двуярусные кровати из-под тонких одеял видно чистое белье. Виталик вспомнил про свое грязное, давно немытое тело и непроизвольно зачесался. Понадобилось немного времени, чтобы понять происходящее: лежал лишь он, остальные разместились за столом и дружно, соревнуясь в скорости, работали ложками, неприлично чавкая над своими подносами. Виталик осторожно встал на пол и, шатаясь, пошел к столу. Голод, подавлял слабость. Двигал вперед. Шаги давались с трудом, но поднос с горячей и ароматной пищей притягивал к себе, как магнит. Большой стакан с янтарной жидкостью завораживал взгляд. Офицер без труда обогнал его и, когда задница рухнула на сиденье стула, а правая ладонь взяла пластмассовую ложку, он уже статуей стоял в простенке, широко расставив ноги, и, засунув большие пальцы за коричневый кожаный ремень.

В тарелке лежало картофельное пюре, зеленый горошек и приличный кусок цыпленка, с зажаренной корочкой. Виталик схватил стакан ижадно стал пить. Безалкогольное пиво показалось самым вкусным напитком. Рядом с тарелкой замерла кружка. Черный напиток отражал в себе лампу на потолке. Маленькие пузырьки лопались подмигивая, приглашая в сказку вкусов. Пиршество! Столько всего. Из кружки поднимался пар, пахло кофе, в блюдце присел сэндвич, показывая язык сыра и край ветчины. В животе забурлило. Аппетит прояснил

сознание и, Костров не успел поразиться себе, как стал жадно есть, в промежутках злобно поглядывая на соседей. Кто-то хотел съесть его порцию? Интересно, кто? Набитый рот рычал. Пальцы быстро заблестели от жира. Наконец, откинулся на спинку стула, выронил ложку из руки, пробормотал:

– Хорошо.

– Вы можете есть так каждый день, - тут же подал голос военный, среагировав на реплику Кострова. Наверное, это было отрепетировано заранее.

Восемь голов недоверчиво повернулись к нему. Костров поморщился. Продаться за еду. За стакан безалкогольного пива. Что ж, не плохая мысль. Пюре на самом деле было бесподобным. Что в замен? Почку?

– Но это первый и последний раз, когда еда давалась без заслуги.

Понятно. Мог бы и не говорить.

– А, что надо делать?

– Станем донорами? Мы нужны медицине? – криво усмехнулся Костров – такая мысль страшила больше всего. Капрал ответил взаимной улыбкой. Такой же кривой и презрительной.

– Теперь вы нужны батальону!

Недавняя самоубийственная мысль показалась всем радостным и переломным событием в жизни. Куда подевался инстинкт самосохранения?

– Так, что нужно делать то? – спросил худенький зек. Глазки его часто моргали и ни на ком не задерживались долго.

– Преданно служить в команде шестнадцать. Парни, вы избранные. Поздравляю. И для тех то не понял, этот батальон почти приравнен к войсковой единице. Понимаете?

– Что значит «почти»?
– поморщился Костров.

– Это, что паек, как у военных??

– Так значит мы зачислены в команду?

– О!

– Ха!

Офицер поднял руку. Восторг у заключенных стих.

– Меня зовут капрал Васильев. Я буду вашим инструктором. Обращаясь ко мне, надо говорить «сэр» два раза. Например: сэр, разрешите пукнуть, сэр? Ясно?

– Сэр, да, сэр!

– Отлично. Думаю, мы сработаемся. Вкусная, горячая, полезная еда, душевая кабина в номере и чистое постельное белье - это не единственное поощрение, которое вы сможете получать. За участие в операциях вы станете получать премии. – Капрал медленно поднял пуки, привлекая внимание к последнему слову, - Размер будет устанавливаться дополнительно в зависимости от сложности проводимых операции.

– Сэр, зачем нам деньги, сэр? Сэр, как мы их сможем тратить и где, сэр.

– Речь идет об убавлении срока.

Зеки взорвались эмоциями: загомонили, радостно хлопая друг друга по спине и плечам; защелкали языками; зааплодировали.

– Сэр, - осторожно обратился к капралу Костров, - например, сэр?

– Например… Скажем за участие в операции минус три года, за отличие - минус пять. Удовлетворен? Парни, мы в полете, условия которого приравнены к боевым! Понимаете, как вам повезло?

– Сэр, мы хоть сейчас готовы идти на любую операцию, сэр.

– Так нельзя, ребятки. У меня с вами тридцать часов одной лишь пожарной техники безопасности. Сорок часов практики в открытом космосе. Или, предположим, сварочный аппарат, станем изучать – это же дополнительный день учебы. Физподготовка! А как же. Куда без нее? Основной курс сто двадцать часов. По пять пар в день, начиная с завтрашнего… Э, думаю, месяцев через пять закончим. И только потом! После строгих тестов, зачетов и выпускных экзаменов, начнутся настоящие боевые операции. На это время паек придется урезать. И пиво только отличникам по субботам.