Мрак в конце тоннеля

Колычев Владимир Григорьевич

И все-таки внезапного прилива сил хватило ненадолго. Мои ноги подогнулись в коленях, я повалился вперед, рукой инстинктивно схватившись за подпорку, – это и удержало меня от падения. Я хлебнул воды, но все-таки не ушел на самое дно. А тут еще Валера услышал чьи-то голоса…

Действительно, кто-то двигался нам навстречу; я слышал человеческий смех, но в моем бредовом состоянии это воспринималось, как нечто само собой разумеющееся. Но Валера поднял тревогу и взял меня на буксир, вталкивая в отходящую влево ветку подземного хода. Штольня круто уходила вверх, подъем казался мне просто невозможным, но здесь не было воды.

И свет под потолком не горел. Я лег на пол и затих, как велел мне Валера.

– Кажется, прошли, – послышался его шепот.

Я промолчал: не было сил говорить.

– Чертовщина какая-то, – едва слышно сказал он. – Мы же когда к семнадцатому шли, не было никаких веток. Куда же мы тогда попали? Это совсем другая ветка. И этот ход… Интересно, куда он ведет? Наверх куда-то… И подпорок нет, и света… Может, перемычка какая-то. Недавно сделали…

Как можно было поверить в то, что под землей, под огромной – нет, гигантской Москвой какие-то люди смогли создать целый муравейник, состоящий из ячеек-бункеров и множества соединительных проходов? Но мне-то пришлось побывать в шкуре такого муравья, и я знал, что все это не так уж трудно, если работать без устали, в две смены, без техники, не жалея людей. К тому же процесс идет уже давно. Не все объекты еще отремонтированы, но многие из них уже включены в подземную паутину. Фактически, под Москвой жил и развивался целый город. Чья-то прихоть переросла в реальную выгоду. Наркотики, клубы, казино… И еще в бункерах можно создавать нелегальные клиники по пересадке органов, куда не сможет добраться никакой спецназ. А еще здесь можно готовить и отправлять наверх смертников-террористов, которые будут держать в страхе всю Москву. Неизвестно, есть ли у Калистратова такая задумка, но база для этого уже существует.

– Надо дальше идти, – сказал Валера.

Я согласно кивнул, но только напряг мышцы ног, чтобы подняться с земли, как меня накрыло волной обморока.

В чувство меня привел укол. Валера снова подкачал меня промедолом, но я уже знал, что это как мертвому припарка. В сознание я пришел, но на ноги встать уже не мог.

– Здесь меня оставь, – едва слышно пробормотал я.

– Ну, нет!

Валера схватил меня за ворот куртки и потянул за собой вверх по штольне.

– И совсем не трудно, – с пыхтеньем приговаривал он. – Ты килограмм на тридцать похудел…

Что правда, то правда, я действительно сильно потерял и в лишних, и в полезных килограммах. Но ведь и сам Валера едва живой от истощения и усталости, и ему невероятно трудно тащить меня на буксире. Если его не остановить, то совсем скоро он ляжет со мной, не в силах больше подняться. И станет эта штольня для нас братской могилой.

Но я не мог его остановить. Только помочь.

– Я сам.

Не знаю, какое чудо во мне свершилось, но я действительно смог подняться на ноги. Шатаясь и падая, мы все-таки взяли подъем – и вышли в каменоломню с неровными, рельефными стенами. Здесь не было света под потолком, но глаза мои привыкли к темноте, и я смог разглядеть, что шахта слева от меня завалена грунтом. Я еле держался на ногах, перед глазами все плыло, в голове какие-то потусторонние шумы, но все-таки я вспомнил, что все это уже видел. Более того, прятался в этих завалах.

Обморочно закатив глаза, я опустился на землю. Приземление мое оказалось слишком быстрым, и я больно ударился о камень затылком и спиной. Из глаз брызнули искры; возможно, именно поэтому я не лишился чувств.

– Пришли, – закрывая глаза, пробормотал я.

– Куда?

– А ты не узнаешь? Тебя сюда стаскивали, когда из бункера…

Мы только что вышли из штольни, до которой я добрался, когда шел по следам похищенного из бункера Валеры. А из этого завала, что возвышался от меня слева, я наблюдал дальнейшую процессию.

– И Нину твою тащили, – сказал я.

Впрочем, нет – землекопы тащили Татьяну Викторовну… Но ведь и Нину они тоже утащили. Просто я не разглядел ее в числе прочих…

– Я не мог их остановить. Их было слишком много…

– Я помню, как они меня тащили. Ужас… Но я бы не отказался, если бы они утащили нас обратно. В бункер.

Я кивнул, соглашаясь. Неплохо было бы, если бы нас взяли на буксир. Но в бункер нам не надо…

– Там завал, – махнул я вправо. – Там щель под потолком. Я через нее ушел…

– Пойдем, посмотрим?

– Ты иди, а я все…

Я хотел сказать, что здесь побуду, но вышло – «все». Все, закончился мой путь земной. Никуда я больше не пойду, здесь останусь…

– Я тебе дам все! – толкнул меня в плечо Валера. – Хватит хандрить. Справа, говоришь, завал… А слева?

Не было у меня сил, чтобы ответить словом, но кивнуть я смог.

И слева была щель, в которой я прятался. Но ушел-то я через другой завал, и там точно есть выход.

– Ладно, посмотрим…

Валера поднялся, фонарем осветил завал слева от нас.

– Нет там ничего, камнями завалено…

Я махнул рукой вправо. Туда нужно идти, там надо смотреть. Валера кивнул и пошел в указанном направлении.

– Я сейчас.

Он исчез, а я потерял сознание. Просто потерял сознание, хотя казалось, что из меня выходит сама душа.

В чувство меня привел резкий запах нашатыря.

– Фу ты, живой! – обрадовался Валера. – А я думал…

Я молча смотрел на него немигающим взглядом. Ни сил не было говорить, ни желания. К тому же меня тошнило так, что нужно было, казалось, держать рот на замке; откроешь, и нутро вывернется наизнанку.

– Нет там никаких щелей. Ни половых, ни потолочных. Зато бункер открыт! Тихо там, никого нет. Туда надо идти…

Я безмолвно качнул головой – здесь останусь. Что в бункере подыхать, что здесь…

Мурзин мог соврать, сказав, что главный вход в бункер завален взрывом. И то, что аварийный выход расчищен, могло быть ложью. Но этот выход свободен, иначе бы Валера не смог бы попасть в бункер. Но он там был, и склянку с нашатырем оттуда принес. Значит, не врал Мурзин ни в первом, ни во втором случае. Значит, в бункер можно войти, но выбраться из него – нет. Во всяком случае, путь на свободу перекрыт. Так зачем же тогда суетиться?

– Помнишь, как ты аптечный бунт подавил? – спросил Валера.

Я тускло улыбнулся. Было дело… Вернуться бы в те дни, вывести на чистую воду Болгарова, самого Валеру, в знак протеста покинуть бункер на день раньше запланированного срока… Тогда бы подземные люди атаковали бы пустоту, оставшуюся после нас. Жил бы сейчас, не тужил…

– Лекарства на место вернули, они там до сих пор лежат. Промедол там непросроченный… Может, попробуем? Если не поможет, я тебя на себе дотащу…

Я кивнул. Можно попробовать, вдруг поможет.