Мракан-сити
Шрифт:
— Меня повысили в звании за сутки после смерти Максимилиана Пэксвелла… — это прозвучало довольно тихо для человека, который продвинулся вперед, — Я еще не понял, радоваться тому или плакать…
Спаун подсказал:
— Принимать как должное, сильно не эмоционировать. В любую минуту все может измениться…
— Знаю… — коп пригладил усы.
— По какому поводу вызвали, лейтенант? — спросил мститель.
Мотив Генри оказался очень неоднозначным.
— Тут с тобой рвался поговорить один парень. Работал в полиции до учиненной в департаменте бойни, расследуемой сразу всеми отделами Мракана. Сейчас временно безработный. Один из выживших…
Только Спаун хотел сказать «мне нет времени на беседы с полисменами», как из-за спины лейтенанта показался Дэвид — тот самый непризнанный заступник, что впрягся за убитых Пэксвелла и Мэри Бэйл на Бекинсейл.
«Надо же. Фанат…»
Демон-защитник прямо и спокойно:
— Что вы хотели, офицер?
Блейк почувствовал в голосе Темнока нежелание с кем-либо общаться, возможно, из-за ненастроения или из-за занятости…
— Я искал тебя — взгляд экс-копа был немного жалким, немного растерянным и всего понемногу, — Несколько раз, сломя голову, устраивал пожары, чтобы ты отозвался. Я уже недели две, признаться, только и ищу…
Лейтенант решил отойти, дать двум одиночеством возможность пообщаться.
— Вы сами выясняйте, я отклоняюсь… — он быстро поймал такси и уехал домой…
Спаун мрачно произнес:
— Что за слепой фанатизм? Пожары не нужны…
— Ну-ну — Блейк покосился взглядом на демона: сначала рассматривал его «доспехи», потом обратил внимание на пояс, — Знаю. Да и не помогло это. Огромное спасибо Генри за организацию этой встречи…
— Для чего хотели встретиться?
— Я больше всего на свете боюсь проснуться одним бессветлым утром и почувствовать потерю смысла — офицер нервничал, когда говорил это, он словно изливал Спауну душу, — Смысла всего, смысла жизни, в конце концов. Я выпивал, теряя голову от навязчивых идей, пытался выбить эти идеи из головы самыми глупыми и безрассудными методами. Главный квест — как стать тобой. Подумал и спросил себя, а, действительно, как это сделать? Есть ли хоть шанс? А потом понял, спустя определенное время: стать тобой невозможно. Ты — один такой на весь город, замурованный в доспехи рыцарь. Но если я не могу быть тобой, потому что это невозможно, значит, я мог бы помогать тебе… — наступила минута молчания для обоих — Спауна и офицера Блейка, но, когда эта минута прошла, прибавилось сил для продолжения у второго, — Могу или нет? Ты скажи, что думаешь насчет этого, мм?
«Я поклялся сутки назад, что никогда больше не допущу, чтобы кто-то из-за меня разделил участь моих близких и напарников».
Спаун решил:
— Это исключено…
— Почему?
Дэвид надеялся на другое. Он рассчитывал увидеть иную реакцию… хоть и предполагал, что, в конечном счете, услышит нечто подобное.
Спаун поступил очень педантично.
— По определению…
«Вот и нашел, называется».
Потеряв всякое желание и дальше искать свое призвание, разочарованный и морально разбитый, Дэвид явился домой, сбросил с себя шмотки и вытащил из холодильника весь оставшийся, припасенный на черный день алкоголь.
— Забытие проще любых истязаний — в эту фразу он вложил максимум смысла.
Очередное «забытие» — способ вернуться в латы героя, пускай, эти латы и воображаемые…
«Уйти в себя дня так на два. Никто не помешает мне в этой затее»
Обвинитель был отправлен Джеком Хэлваном — дожидаться прихода демона-защитника. Разумеется, Фредди, как человек крайне трусливый, каждую минуту бормотал, тряс руками, зачем-то вынимал-клал обратно какие-то старые бумаги…
«Он убьет меня, он убьет меня. Шутник прав, у него наверняка что-то да было с ней и демон это так не оставит. Меня сделали крайним, снова…
Страшно подумать, я опять крайний. И вспоминается Лондон».
Когда же Фред дождался своей двуногой участи, то звук сердцебиения затмил машинное бибикание и доносящиеся с улицы крики.
— Ты знаешь, что меня убивать бесполезно. Меня убьешь, а его — нет, и тогда он отомстит тебе за меня… — прокурор говорил так, будто не предавал Джеймса.
Спаун почти повторил слова Хэлвана:
— Вам повезло, что я отходчив — почти да не почти, — Но за свои преступления заплатите. А скостить себе срок можно только, сдав планы соучастника.
— Ответь — прокурор взял графин с вином (тот самый, каким пользовался еще сидя в департаментском офисе), — Есть ли вообще повод бояться тебя? — трусость переходила в наглость, — Джерси свое слово держит. Он обещал мне пост прокурора — он мне его дал, а недавно пообещал и пост мэра, и, думаю, его он мне тоже даст, — Фредди открыл металлический сейф, стоящий в углу кабинета, вытащил оттуда маленький диктофон, — Полагаю, он и городу кое-что обещал — и нажал на play.
Воспроизвелась запись голоса Джерси.
— Старухи и старики, женщины и дети, здоровые и больные…
Пока длилась запись, Фредди смотрел на Спауна. Ждал его реакции.
— По прилету в Соединенные Штаты Мракан показался мне райским уголком, что-то забывшем на лице североамериканского континента. Но чем дольше я жил в нем, тем сильнее это гнездо бесчестья и разврата, подходящее для написания романов в субжанре нуар, напоминало мне гротескный Лондон с его обреченностью, безвыходностью и тьмой!
— Америка обещала нам равенство и мир. Не получив ничего из обещанного, я решил, что пора все изменить. Пора просто уничтожить все. Континенту не нужны такие гнезда. А тебе, Спаун, предлагаю встретиться, снова, и у тебя появится шанс отомстить за смерть любви. Приходи ко мне на башню Соломона ночью и помни, только от тебя зависит, наступит ли завтра. Не придешь — чернобыльский газ отнимет надежду, ты сполна полюбуешься на скорчившихся от удушья граждан, которых обязался защищать.