Мракобесы
Шрифт:
«А может, он вовсе не тот, за кого себя выдает?» – мелькнула у него мысль, когда, стоя на веранде, он наблюдал за тем, как Гамов, прихрамывая на обе ноги, водил гостей по своему небольшому парку, в центре которого был воздвигнут его дворец.
Чем больше Арчи размышлял над событием, перевернувшим этот день с ног на голову, тем сильнее у него возникало чувство, что его втянули в гораздо более сложную игру, чем он считал изначально.
В первую очередь настораживало поведение Спенсера. Он лишь поприветствовал Арчи, пожав руку, и тут же переключил все свое внимание на Гамова. Для Арчи было полной неожиданностью, что Спенсер вполне прилично говорит по-русски.
– Как ты думаешь, что все это значит? – глядя на то, как Гамов, подведя гостей к искусственному пруду, стал что-то оживленно рассказывать, спросил Арчи.
– Мне кажется, что мы ошиблись, когда думали, что нас некому контролировать в этой стране, – вполголоса сказала Скарлет.
– Гамов? – Арчи вспомнил, как в беседах с ним этот человек ловит каждое его слово и заглядывает в рот. – Не может быть. Они не могли быть знакомы. Я просто попросил его предоставить мне возможность пообщаться у него в доме с одним своим гостем из Штатов. Он попытался узнать, что это будет за человек, мне пришлось соврать, будто Спенсер руководитель филиала в Канаде.
– Этот безногий русский очень хитер. – Скарлет отмахнулась от витавшего перед носом комара. – Вспомни, сколько денег он вытянул за последний год.
– Если допустить, что они знакомы, то Гамов настоящий артист, – стал размышлять Арчи. – У меня такое впечатление, что он и Спенсер впервые видят друг друга. Гамов просто из кожи лезет, чтобы понравиться старику, хотя даже не знает, кто это на самом деле.
– Все мы хорошие артисты, – Скарлет взяла его под руку. – Ты и вовсе играешь роль сына Бога.
– Ты права, – упавшим голосом сказал Арчи. – Возможно, не мы, а нас имеют…
– Я знаю одно, Спенсер ничего не сможет тебе здесь сделать, – тихо сказала Скарлет. – Одно твое слово, и половину страны охватит хаос…
– Ты переоцениваешь мои возможности, – с тоской признался он. – Все далеко не так, как хотелось бы. Да, мы имеем армию адептов, часть из них готова на все, но это далеко не то, о чем я постоянно докладывал этому негодяю…
Он замолчал, увидев, как Гамов наконец повел гостей к дому.
– А вы прекрасно устроились, Арчи, – не без восхищения сказал Спенсер, когда они оказались в гостиной. – В Сибири очень красивая природа и хороший воздух.
– Это не Сибирь, – Арчи покосился на спутницу Спенсера и снова уставился в его высеченное из камня лицо, – это Урал.
– Урал, – повторил Спенсер и оглянулся на Гамова.
– Да, пожалуйста, мой кабинет в вашем распоряжении, – Гамов показал рукой наверх…
– Я не ожидал от вас такого, – войдя в кабинет и устроившись в глубоком кожаном кресле напротив Спенсера, покачал головой Арчи. – Или машина дала сбой?
– О чем ты? – нахмурился Спенсер.
– Увидеть вас здесь, – Арчи развел руками, – равносильно тому, чтобы увидеть Пресвятую Деву Марию…
– Поскольку вы антихрист, вам придется созерцать меня, – усмехнулся Спенсер.
– Вы причисляете себя к темным силам? – повеселел Арчи.
– Сам себя я не могу ни к кому причислять. – Спенсер сложил на животе руки. – Это прерогатива руководства…
Что-то было не так. Арчи пытался понять, но не мог. Но чувствовал между тем Спенсером, в Америке, и этим, есть какая-то едва уловимая разница.
А Спенсер забросил ногу на ногу и слегка повернул голову вправо. Арчи принял ту же позу, только с точностью до наоборот. Причем сделал это ненавязчиво, как бы случайно. В Америке он бы не решился на подобный эксперимент, но здесь, в России, осмелился и пошел на то, чтобы попытаться расколоть Спенсера своими чудовищными способами. В данном случае Арчи начал с элементарного метода подстройки и стал вести себя так, как его куратор. Так Арчи надеялся для начала обойти личное «Я» своего собеседника. Если Спенсер не так умен, как он считает, можно пойти дальше. Вызвав у него подсознательное доверие, начать медленно изменять свое поведение. Тогда оно начнет изменяться и у Спенсера. Если этот хваленый церэушник заглотит наживку, Арчи лишит его возможности управлять им. Скорее будет наоборот, и Спенсер, сам того не подозревая, станет его адептом.
Мысль показалась Арчи до того забавной, что он полностью погрузился в свое привычное состояние зомбирования. И как он, приводивший в безумие целые стадионы, не подумал об этом раньше?
– Как быстро ты адаптировался к разнице во времени? – Спенсер сложил пальцы на уровне груди.
Подражая ему, Арчи сделал то же самое:
– Первое время ощущал некий дискомфорт, потом прошло…
– Вы хорошо поработали, – между тем говорил Спенсер, положив руки на подлокотники кресла. – Я доволен вами. Но нужно увеличивать число адептов…
«Я даже сейчас этим занимаюсь, – мысленно ответил ему Арчи, подражая ему. – Ты просто не замечаешь, что твое подсознание стало мягким, как пластилин. Я могу слепить из него что угодно»…
– А как похорошело здесь, – Спенсер окончательно потерял нить разговора.
Еще пару минут назад могущественный и сильный человек превращался в радиоуправляемую игрушку.
«Может уже сегодня довести тебя до точки кипения? – размышлял Арчи. – Вызвать у тебя желание целовать мне руки»…
Лентяй плохо спал ночью. Вообще сон как таковой у него попросту пропал. Его сменили мучения, сотканные из обрывков кошмаров, перемешанных с радостью полета и пробуждениями в холодном поту, после которых он, уже не смыкая глаз, ждал наступления утра. И так изо дня в день, четверо суток, Лентяй безвылазно жил на квартире, куда его определил Камыш. Утром он тащился к забитому полуфабрикатами холодильнику, готовил себе завтрак и, тупо глядя в окно, не ощущая вкуса, впихивал его в себя. Потом было бесцельное валяние перед телевизором, такой же безвкусный обед. Лишь под вечер Лентяй около часа изматывал себя «боем с тенью» и упражнениями с гантелями. Матери он позвонил и сказал, будто уехал к армейскому другу в деревню. Это добровольное заключение было вызвано огромным желанием отомстить за Зайку. Гарпун сказал, что ждать осталось совсем немного, и Лентяй ждал…