МразЪ
Шрифт:
Взгляд упал на тело мамы – ей, как сказали стражи порядка, «повезло больше»: голова на месте. А вот на груди краснела полоса, из которой натекло много крови. Преступник воткнул меч в грудь. Глаза будто вылезли из орбит – наверное, мама перед смертью задыхалась, легкие ведь пробиты.
Сама едва не задохнулась, от слез, которые, казалось, иссякли. Но нет, хлынули с новой силой. Капали прямо на пол.
– Ну-у, не стоит на это смотреть! – ко мне подошла вторая полицейская, женщина с рыжими волосами. У нее –
Я не сопротивлялась, позволив полицейский отвести меня на кухню. Там женщина запустила автоматический холодильник – на самом деле просто подъемник, который опускал железный шкаф с продуктами. Не с поверхности, конечно же, но все же находившийся выше той глубины, на которой мы жили (порядка пятнадцати метров). Там земля была мерзлая – «естественный холодильник, который не требует энергозатрат», как говорил папа.
Полицейская достала бутылку с молоком:
– Тебе согреть?
Кивнула.
«Надо рассказать ей! Надо рассказать!» – пульсировала мысль, но сделать ничего не могла – тело не слушалось.
Полицейская согрела в термокомбайне молоко, подала стаканчик. Улыбнулась – женщина так добра ко мне.
– Алиса, кажется, так тебя зовут?! – спросила она.
Снова кивнула.
– Ты сейчас очень испугана, но, поверь мне, пройдет и это… – сказала полицейская, взяв за руки. – Ты просто должна это пережить. Постарайся найти себе занятие, постарайся в нем раствориться, если получится.
Женщина говорила так уверенно, что хотелось поверить.
– Я знаю, что говорю… Моего отца убили «зимники», именно поэтому и стала полицейским. Сначала, – под глазами женщины блеснули слезинки, – сначала было очень больно, а потом… потом, знаешь, стало легче. Потому что это теперь – мое занятие, которое занимает все время. И мне просто некогда плакать
Женщина показала на значок.
– Но, конечно, не стоит заниматься именно этим, – полицейская едва заметно улыбнулась. – Можно найти себе другой занятие. Например, начать рисовать. Хоть это сейчас официально властями и не поощряется, – женщина перешла на шепот, – но тебе можно. Я разрешаю. Пусть это будет твой маленький секретик, понимаешь, о чем я?
Женщина наклонилась ко мне. Она будто исповедовалась, но я же не священник! Мне и самой плохо!
– Прозоров приехал, – в дверях показался полицейский-мужчина.
Женщины скривила губы, а, когда заметила, что я увидела, пояснила:
– Я знаю, что это твой дядя, но все-таки… – полицейская пожала плечами, потом выдохнула. – И ничего не говори ему из того, что я тебе сказала. Хорошо?
Кивнула.
– Вот и славно. Просто помни, – женщина остановилась в дверях, – жизнь продолжается.
«Просто помни».
Но зачем жить?! Папы с мамой нет! Я осталась одна.
Но не совсем – дядя Анатолий уже в дверях. Грузная фигура, казалось, не входит в проем, но при этом он умудрялся перемещаться на моноколесе, что само по себе трудно – надо же балансировать. Папа говорил, что моноколесо – его разработка. Помимо вооружений отец иногда что-то конструировал. «Вот и для родственника не забыл», – так он сказал.
В полумраке казалось, будто у дяди всего одна нога. «Костяная нога», – вспомнилась фраза из сказки. По телу пробежал холодок.
Дядя медлил пару секунд, словно соображая, куда попал. Потом раскинул руки и въехал в кухню.
– Девочка моя, я так тебе сочувствую! – сказал он.
Но на лице не отражалось ни капли того самого сочувствия – только натянутая улыбка.
Сжал меня в охапку. Так, что кости затрещали. Слезы хлынули с новой силой.
– Мне так жаль, так жаль, девочка моя! – Анатолий потрепал меня по голове, одновременно улыбаясь полицейским, которые наблюдали за сценой со стороны. – Но ничего – поживешь у меня. Добрый дядя не бросит в трудную минуту. Ни за что!
Дядя взял меня за руку и «повел» (точнее – потащил на буксире) к выходу. При этом направился не к переходу в подземный комплекс «Д», где мы жили, а к лифту на поверхность. Оттуда же явились полицейские. Интересно, почему?
Когда проходили-проезжали мимо спальной родителей, дядя прижал меня к потной кофте – сопли разом вышибло.
– Не смотри туда, девочка моя.
Он называл меня «моя». А мне каждый раз становилось противно – казалось, что так я предаю родителей.
Почему должна быть теперь «его»? Почему?!
Лифт зашумел, поднимаясь к поверхности. Живот сразу свело.
«Мы даже костюмы не одели, – подумала я. – Мы же замерзнем!»
Но дядю ждали – прямо напротив выхода открылась дверь лимузина – большого черного «катафалка», который передвигался на огромных, ростом с человека, колесах. А еще у него сверху – огромная плазменная пушка. У же не знаю, для чего она дяде, учитывая, что он ездил в основном от Сената до Замка и обратно.
– Прокатимся немного? – спросил дядя и, не дожидаясь ответа, запихнул меня внутрь.
Через минуту я смотрела через стекло на закрывающуюся дверь лифта, ведущего в корпус «Д», и тихо плакала – прежняя жизнь закончилась.
Умерла вместе с родителями.
«Катафалк» тронулся.
Глава 2. Призрак
Дом дяди – настоящий древний Замок. Три века назад, когда люди еще жили на поверхности, здесь располагалось ФСБ. Это такая служба, которая следила за тем, чтобы не было волнений у народа. И никто не свергал власть. У нас похожими делами занимались «падальщики» (официальное название другое, но я его не помнила).