Мстислав
Шрифт:
– Неделю не был.
– Что так?
– Подряжался за солью в Киев.
Мстислав брови поднял:
– Видел?
Пётр кивнул.
– Вспоминала?
– Нет…
Мстислав, не став больше разговаривать, повернулся и покинул торг.
4
Весной приступили к строительству угловых башен. Начали с левой, от Десны. Заложили основание, а когда оно устоялось, принялись за стены. Башню делали квадратной, двухъярусной, со стрельницами, и получилась она устрашающей.
По замыслу Мстислава, когда мастеровые возведут угловые и воротние башни, их соединят бревенчатыми стенами с забором. По княжеским расчётам, Чернигов должен огородиться новыми укреплениями лета в четыре.
Что ни день, Мстислав на стройке, торопил. Однажды смерды, отбывавшие урок, отказались подвозить кирпич, подступили к Мстиславу:
– Князь, скоро хлеб сеять, а мы иным заняты!
Озлился Мстислав:
– Для меня ли стараетесь? Для Чернигова! Будут крепки стены, и печенеги город не разорят, и ваши деревни устоят, а вас в неволю не погонят…
К концу лета встала первая башня.
В один из первых дней страдника месяца, никому не сказав, куда едет, Мстислав отправился к старому пасечнику. Оставив отрока с конями на опушке, пошёл известной ему тропинкой.
На поляне висел ровный и спокойный гул. Было время роения и доброго взятка. Старик, в чистой, посконной рубахе навыпуск, босиком, переходил от колоды к колоде, проверял, не потянули ль пчелы маточную ячейку. Увидел Мстислава, обрадовался:
– Здрави будь, князь, давно не навещал.
Принёс миску с душистым мёдом, поставил на стол, сел рядом с Мстиславом, а тот долго слушал пчелиный гул. Наконец сказал:
– Хорошо у тя, дед.
– Вишь, как трудятся Божьи угодницы, и всё человеку. Им-то самим много ль надобно?
Поднялся, сходил в избу, поставил жбанчик и глиняные чашки:
– Выпьем, княже, моей медовухи, сладка и хмельна, враз повеселеешь. Да и не печалься, судьба у неё такая, Богу служить, - перевёл пасечник разговор на Оксану.
– Отчего она в монастырь удалилась?..
Старик посмотрел на Мстислава:
– Аль не догадываешься? От своей любви бежала. Её понять можно, кто ты ей? Позабавился и уехал, а она о тебе день и ночь думала.
Замолчал пасечник, и снова только слышится пчелиный гул.
– Может, и права она, - сказал Мстислав.
– Не разберусь я в душе своей. У кого совета спросить?
– Жизнь, княже, круто забирает. Любовь не заглядывает, какого ты рода-племени.
– Верно, старик, отец мой, Владимир, от рабыни рождён.
– Князь ли, боярин, смерд аль холоп, все человеки, все Богом созданы. Только одни помнят это, другие забывают…
Поднялся Мстислав:
– Спасибо, старик, за мудрость твою благодарю.
– Наведывайся, княже, ино тропка травой зарастёт. Кому ходить по ней?
Чернигов пробудился со светом утренней зари скрипом отворяемых ворот. В избах и домах загорались лучины, жировые плошки, в хлевах заканчивали утреннюю дойку, в печах разжигали огонь, принимались за дело мастеровые, торговый люд открывал лавки. Раздалось первое постукивание по наковальне, это кто-то из кузнецов разминался. И вот уже задышали мехи, погнали воздух в горно, дымно зачадил посад.
От обжиговых печей потянулся к стройке обоз с кирпичом, прошли с котомками мастеровые каменщики. На огороды, что за стенами города, уходили с мотыгами и плетёными корзинами женщины. Из деревень в город смерды везли всё, что съедал и брал про запас многочисленный городской люд.
С первыми петухами пробудился князь Мстислав. Вчера решил съездить в Переяславль, посмотреть, как воеводствует боярин Роман, не запустил ли город, не в обиде ли на него переяславцы. В Тмутаракани и он, Мстислав, и люд Яном довольны…
Пообещал Добронраве взять её в Переяславль - надо разбудить, пусть собирается. Вышел во двор, отрок с кувшином уже ждал его. Ключевая вода согнала сон, взбодрила. Когда утирался, увидел Добронраву. Она шла от Десны. Пошутил:
– Никак, на свидание ходила, княгинюшка? Либо спала на берегу?
– Да уж, как говаривают, с кем повелась, от того и набралась.
– Подошла, похлопала по спине: - Ещё крепок князь.
– Как сказать, был конь, да износился.
– Не жалуйся, ещё не одну заездишь.
– Ой ли!
– Мстислав натянул рубаху.
– Готова ли в дорогу, княгинюшка?
– Коль берёшь, готова.
– Тогда вели стряпухам кормить нас. Пораньше и выедем. Вон и гридни зашевелились, коней готовят.
Боярин Роман Мстислава не ожидал. А он приехал в самое что ни на есть неподходящее время. Накануне боярин Роман потребовал от уличанских старост собрать мостовую дань с ремесленного и торгового люда. Старосты возмутились: почто вдругорядь берёшь, мы её весной отдали!
Посадник самых крикливых велел в клеть закрыть: посидят, поумнеют. А тут, на тебе, Мстислав явился. Принял баню с дороги, за стол сел, весёлый. Ну что, спрашивает, в Чернигов не тянет ли, не надоели ль гуси переяславские? Потом спросил, где осел печенежин Белибек со своим родом.
Рассказал боярин, что печенеги поселились на краю княжества, ближе к степи. Зимой в избах живут, летом в степи кочуют. Хлеб не сеют и овощи не выращивают.
Не успели оттрапезовать, как в било застучали.