Мститель

Scan: vetter; OCR amp; SpellCheck: Natala

В специальной редакции

Избранные романы

Перевод с английского

Издательский Дом Ридерз Дайджест

Москва, 2004

Фредерик Форсайт “Мститель”

Оригинальное название: Frederick Forsyth, “Avenger”, 2003

ISBN 5-89355-085-4

Мститель

прошел подготовку в подземных туннелях Вьетнама. Время от времени он берется за работу, если работа кажется ему правильной. На этот раз его просят похитить из-под носа ЦРУ жестокого убийцу, укрывшегося в неприступном южноамериканском убежище. Любому это задание покажется невыполнимым. Для Мстителя оно – просто работа. Захватывающий триллер, вышедший из-под пера человека, который написал "День Шакала".

В начале склона он поднажал, снова вступив в сражение с врагом – с собственной болью.

Люди знающие нередко говорят: троеборье – самый жестокий вид спорта. Десятиборцам приходится осваивать больше навыков, однако для тех, кто хочет обрести по-настоящему несгибаемую выносливость, научиться побеждать боль, трудно найти испытание лучшее, чем троеборье.

Бегун поднялся задолго до рассвета. Он приехал на пикапе к отдаленному озеру, сгрузив по дороге гоночный велосипед и приковав его для верности цепью к дереву. В 5.02 он надел на запястье хронометр, натянул на него рукав неопренового гидрокостюма и вошел в ледяную воду.

Проплыв полторы тысячи метров, пловец выбрался из воды, быстро разделся до майки с трусами, сел на гоночный велосипед и проехал, согнувшись над рулем, сорок километров, все спринтом. Длина забега составляла десять километров. Последние два километра бежать нужно было в гору – здесь, на этом последнем отрезке дистанции, милости ждать не приходилось.

Троеборье – тяжкое испытание и для двадцатилетнего спортсмена. Принуждение же к занятиям им человека, которому стукнул пятьдесят один, следовало бы внести в Женевскую конвенцию как деяние, преследуемое международным правом. Нашему бегуну пятьдесят один год исполнился в прошлом январе. Он позволил себе взглянуть на запястье и скривился. Хорошего мало: он на несколько минут отставал от лучшего своего времени. И он побежал быстрее.

Вдали показались первые дома его городка. Старый, построенный еще в колониальные времена городок Пеннингтон протянулся вдоль 30-й магистрали, идущей из Нью-Йорка через штаты Нью-Джерси, Делавэр и Мэриленд к Вашингтону. Ничего примечательного в Пеннингтоне не было: перекресток в самом центре, несколько церквей с многочисленной паствой, банк, несколько магазинов.

Бегун устремился к перекрестку. Осталось полкилометра. К югу от перекрестка он миновал

белый дом времен Гражданской войны с вывеской “Кэлвин Декстер, адвокат” у двери. То было его жилище и место его работы – не считая тех случаев, когда он уезжал, чтобы заняться работой другого рода. Клиенты и соседи привыкли к тому, что время от времени он отправляется рыбачить – о небольшой квартирке, снятой им в Нью-Йорке на чужое имя, они ничего не знали.

Он заставил ноющие ноги пронести его еще пятьсот метров, до поворота на Чесапик-драйв, улицу на южной окраине городка. Этот угол помечал конец его добровольных мучений. Он остановился, привалился, тяжело дыша, к стволу дерева. Два часа тридцать шесть минут. Результат далеко не лучший. То, что на сотни километров вокруг, скорее всего, не было ни одного человека пятидесяти одного года, способного хотя бы приблизиться к этому результату, значения не имело. Главное, хотя он никогда не осмелился бы сказать об этом соседям, заключалось в том, чтобы направить боль на одоление другой боли, которая не оставляла его ни на час, – боли от утраты ребенка, любви, от утраты всего.

Бегун повернул за угол и последние двести метров проделал шагом. Впереди он увидел мальчика-газетчика, забросившего на его крыльцо бумажный рулон. Мальчишка, проезжая мимо на велосипеде, помахал рукой, и Кэл Декстер махнул ему в ответ. Поднявшись на крыльцо, он подобрал рулон газет, надорвал скреплявшую его бечевку, заглянул внутрь. Позже он съездит на мотороллере к машине и, уложив мотороллер в багажник, покатит домой, прихватив по пути велосипед. Но сначала душ, несколько плиток шоколада и сок нескольких апельсинов.

Кэлвин Декстер, жилистый, светловолосый, доброжелательный адвокат из Пеннингтона, штат Нью-Джерси, не имел, появившись на свет, практически ничего, что могло бы помочь ему продвинуться в жизни. Дитя ньюаркских трущоб, он родился в январе 1950 года – сын рабочего-строителя и официантки. Когда мать ушла, ему было пять лет, слишком мало, чтобы понять почему. О коммивояжере, пообещавшем ей жизнь поярче и одежду получше, ему никто рассказывать не стал. Просто сказали, что мать уехала.

И сам он просто принял тот факт, что отец, вместо того чтобы пропустить после работы пару кружек пива с приятелями, каждый вечер возвращается домой и обихаживает его. Когда Кэлвину стукнуло семь, отец надумал решить жилищную проблему и отправился на поиски работы в дальние края. Они съехали со своей квартирки в Ньюарке и купили подержанный жилой трейлер.

Отец с сыном то и дело перебирались с места на место. Кэлвин успел поучиться в девяти школах. Названий изученных мальчиком предметов хватило бы разве на то, чтобы исписать ими почтовую марку, зато он научился многому другому – все больше на улице и все больше по части драки. Ростом он, как и его сбежавшая мать, не вышел, застрял на метре семидесяти. Зато был ладно скроен и, подобно отцу, мускулист. Выносливостью этот худощавый подросток обладал редкостной, под кулак ему лучше было не подворачиваться.

О деньгах на то, чтобы проводить где-то каникулы, не было и речи, поэтому, когда занятия в школе заканчивались, Кэл отправлялся на ту стройплощадку, на которой в этот раз работал отец. Он бегал по поручениям, выполнял подсобную работу. На стройке он носил защитную каску – предполагалось, что, окончив школу, он пойдет по стопам отца и станет строителем. Однако у него имелись другие планы. Какую бы жизнь ни предстояло ему вести, поклялся себе Кэл, грохота падающего молота и удушающей цементной пыли в ней не будет.