Мститель

Форсайт Фредерик

Более того, они питали столь же страстную ненависть к христианству, Западу и в особенности к Соединенным Штатам. Был среди них лихорадочно деятельный, избалованный отпрыск богатой саудовской семьи, потративший миллионы долларов на создание в Пакистане тренировочных лагерей. Его звали Усама. Деверо приглядывался к нему с особым вниманием. В Усаме он различал кипучую ненависть, которая в один прекрасный день могла найти для себя новый, отличный от русских объект.

Едва арабист успел вернуться домой, как в августе 1990 года Саддам Хусейн вторгся в Кувейт. Через сорок восемь часов Деверо уже вылетел в посольство США в Эр-Рияде. События развивались с бешеной

быстротой, распорядок дня выматывал совершенно, и в итоге одно событие от его внимания ускользнуло. Молодой саудовец, также вернувшийся из Афганистана, объявил себя главой организации, названной без затей “Основа”, и предложил королю Фахду свои услуги по защите Саудовской Аравии от агрессивного северного соседа.

Саудовский монарх тоже, скорее всего, не обратил внимания на воинственного комара и его предложение. Он принял другое – допустить в страну полмиллиона иностранных солдат, предоставленных коалицией пятидесяти государств, чтобы эти солдаты выбили армию Ирака из Кувейта и защитили нефтяные месторождения Саудовской Аравии. Девяносто процентов появившихся в стране военных были неверными, то есть христианами, и их армейские башмаки попирали священную землю Мекки и Медины. А почти четыреста тысяч из них были американцами. Для фанатичного Усамы это было оскорблением Аллаха и пророка его Мухаммеда, стерпеть которое невозможно.

Двадцать шестого февраля 1993 года четверо арабских террористов загнали взятый напрокат грузовик в подземный гараж Центра международной торговли в Нью-Йорке. В грузовике находилось больше тонны изготовленной из минеральных удобрений взрывчатки – к счастью для Нью-Йорка, не самого мощного из известных взрывчатых веществ. Тем не менее шум оно наделало изрядный. О чем тогда догадывалось не более десятка человек, февральский взрыв стал первым залпом новой войны.

К тому времени Деверо стал уже заместителем начальника ближневосточного отдела, кабинет его находился в Ленгли, но ему приходилось много ездить по свету. Отчасти из-за того, что он увидел в разъездах, отчасти из-за содержимого докладов, присылаемых местными отделениями ЦРУ, внимание его стали занимать не только дворцы арабского мира. Деверо принялся запрашивать дополнительные доклады, посвященные настроениям, царившим на базарах, в мечетях и в исламских школах – медресе. И чем больше он узнавал, тем большую тревогу испытывал.

“Они ненавидят нас до глубины души, – говорил ему внутренний голос. – Им просто не хватает талантливого организатора”. И снова Деверо натолкнулся на след саудовского фанатика УБЛ. Деверо выяснил, что того изгнали из Саудовской Аравии за поношение монарха, допустившего неверных на священную землю. Выяснил, что на какое-то время УБЛ обосновался в Судане. А после возвратился в Афганистан, где гражданская война закончилась победой фанатичной, ультрарелигиозной партии Талибан.

Деверо отметил, что саудовец появился там с богатыми приношениями, раздал талибам одних только личных подарков на миллионы долларов и стал в стране крупной фигурой. По базарам приграничных пакистанских городов Пешавар и Кветта поползли разговоры о том, что УБЛ строит тренировочные лагеря. Лагеря предназначались не для афганской армии, а для добровольцев-террористов. И Деверо понял, что исламские ненавистники его страны нашли себе главаря.

Арабист встретился с Джорджем Тенетом.

– Позвольте мне перейти в отдел контртерроризма, – попросил он.

– Контртеррор укомплектован полностью и работает хорошо, – ответил директор. – Вы нужны мне на Ближнем Востоке, Пол.

В 1998

году Деверо наконец добился перевода. 7 августа две огромные бомбы взорвались у американских посольств – одна в Найроби, другая в Дар-эс-Саламе. Организатором обоих нападений был УБЛ и его “Аль-Каида”. Арабиста перевели в отдел контртерроризма, а вскоре возник и проект “Сапсан”.

Проект был секретным настолько, что в самом ЦРУ один лишь его директор Джордж Тенет знал, что именно задумал Деверо. И еще одному человеку Деверо пришлось довериться – главному борцу с терроризмом в администрации Президента Ричарду Кларку.

Кларка в Ленгли не любили за резкую критику в адрес ЦРУ, однако Деверо нуждался в нем сразу по нескольким причинам. Безжалостность задуманного Деверо пришлась бы человеку из Белого дома по душе. Держать, когда требуется, рот на замке тот умел. Кроме того, Кларк мог обеспечить Деверо любыми техническими средствами, причем именно тогда, когда они ему понадобятся.

Однако первым делом Деверо испросил разрешение выбросить на помойку все разговоры о том, что убивать никого нельзя, и использовать для этого “ресурсы”, которые могут быть совершенно омерзительными, нельзя тоже. Начиная с этой минуты Пол Деверо исполнял свой собственный номер на высоко натянутой проволоке, и развешивать для него страховочную сетку внизу никто не собирался.

Он получил три кабинета на шестом этаже главного здания в Ленгли и подобрал людей. Ему требовалась хорошая, надежная “правая рука”. Деверо выбрал Кевина Макбрайда. При том что эти двое проработали в ЦРУ практически всю свою жизнь, они были полной противоположностью друг другу.

Деверо был человеком худощавым, вечным холостяком. Макбрайд с годами поплотнел, был раз и навсегда женат на своей Молли. Двое его взрослых детей только что начали самостоятельную жизнь.

Большую часть карьеры Макбрайд провел в зарубежных посольствах, однако до начальника отделения так и не дослужился. Опасаться с его стороны было нечего – он представлял собой первоклассного заместителя. Если требовалось, чтобы нечто было сделано, он это непременно делал. Ценности Макбрайд исповедовал традиционные, самые простые, американские.

Возвращаясь в лимузине со встречи с Колином Флемингом, Деверо еще раз обдумал нравственную сторону проекта “Сапсан”. Да, речь идет о большем добре против меньшего зла. В том, что касается УБЛ, он никаких колебаний не испытывал. Деверо переполняла решимость нанести упреждающий удар, какими бы пугающими ни выглядели союзники, к помощи которых для этого придется прибегнуть. Флеминг не прав. Зилич ему необходим.

Когда Деверо добрался до своего кабинета, его ожидал там Макбрайд, довольно мрачный.

– Наш друг вышел на связь, – сообщил Макбрайд. – В гневе и панике. Считает, что кто-то к нему подбирается.

Деверо мгновенно подумал не о жалобщике, а о Флеминге из ФБР.

– Чертов сукин сын, – сказал он. – Вот уж не думал, что он с этим так быстро управится.

У компьютера, находившегося в кабинете Кевина Макбрайда, имелся защищенный канал связи с поместьем на берегу Республики Сан-Мартин. Деверо прочитал текст поступившего с юга сообщения. Написал его, несомненно, начальник службы безопасности поместья, южноафриканец ван Ренсберг. Смысл сообщения был достаточно простым. В нем описывался “Пайпер-Шайенн”, прошлым утром пролетевший над поместьем на восток в направлении Французской Гвианы и вернувшийся двадцать минут спустя. Сообщалось об отблеске света на объективе фотокамеры, и даже приводился регистрационный номер самолета.