Мстительница
Шрифт:
«Сегодня утром дошла до карьера, набрала стакан земляники. Вот вам, пожалуйста. Попробуйте с молочком».
«Петя завтра на лошади едет в поселок. Вам что-нибудь надо купить? А если хотите, так поезжайте с ним вместе. Тогда я скажу, чтобы подождал, пока вы не проснетесь».
«Игнат Анатольевич, опять вам письмо. Конечно, от Светы. Вот ведь паршивка! Как родителям — так пишет, дай Бог, чтобы раз в месяц. А как любимому мужу — так по письму через день».
Не ведала бесхитростная Анна Ивановна, что не от сладкой жизни и тем более не от страстной любви ее дочь отправляла в деревню по письму через день. Света лишь скрупулезно исполняла просьбу Игната регулярно извещать его обо всех неординарных событиях, обо всех странных звонках, обо всём, что вызывает хоть малейшее подозрение и может иметь к ним двоим даже самое ничтожное отношение.
— Всё гораздо серьезнее, чем тебе может присниться даже в самом кошмарном сне, — озадачил толстуху Игнат по пути в Новгородскую область. — Не хотел бы тебя расстраивать, Света, но, боюсь, что на этот раз я влип основательно. И влип там, где не ждал никаких осложнений. Если эта беда обойдет меня стороной, схожу в церковь и поставлю Николе-угоднику пудовую свечку. Так что, пожалуйста, отнесись к моей просьбе с полной ответственностью. Будь предельно бдительна, не оставляй без внимания даже то, что раньше тебе показалось бы несущественной мелочью. И обо всём обязательно отписывай мне. Через день. Даже если ничего не произошло, всё равно, напиши, что ничего не произошло. А уж если случится что-нибудь из ряда вон выходящее, немедленно отправляй телеграмму. И заказывай телефонные переговоры. Я очень рассчитываю на тебя, дорогая. И уверен, что ты меня не подведешь.
— Конечно, не подведу, — немного испуганно пробормотала толстуха.
И, действительно, не подводила. Минуло уже больше полутора месяцев, а Светлана исправно слала отчеты обо всём, что произошло в течение последних двух дней (или ничего не произошло). И ее письма пока не вызывали никаких поводов для беспокойства. Начиная с конца июня, когда Игнат укрылся в деревне, его спрашивали по телефону всего несколько раз, и Света неизменно интересовалась, кто звонит и по какому вопросу. И ни разу не случилось такого, чтобы звонивший ей не представился. Все это были знакомые, по старой памяти решившие предложить Игнату какой-то товар. И всем Светлана ответила, что ее муж уехал из города до октября. В квартиру один раз заходила женщина из Ленэнерго проверить показания счетчика, два дня по подъезду бродили цыгане, обзванивали все квартиры подряд и предлагали сначала мед, а потом картошку. Еще приходили вызванные Светой рабочие, чтобы снять железо с окна Тамариной комнаты. Вот и все звонки, все посещения. Грузин или его пацаны больше на горизонте не появлялись. Не проявлял пока себя и крысеныш. По-прежнему оставаясь в неведении, что Тамара жива, Светлана писала, что по сведениям, полученным от ее друзей из милиции, сыскари особой активности в поисках девки не проявляли, и всё шло к тому, что ее дело сначала зачислят в разряд «глухарей», а потом и вообще спишут в архив.
Одним словом, в Пушкине тихо, всё хорошо. А ты отдыхай, Игнат Анатольевич, дыши свежим воздухом, пей молочко. И ни о чем не беспокойся.
Это если взглянуть со стороны.
Изнутри же всё было иначе.
Как ни пытался Игнат убедить сам себя в том, что проблемы уже позади, ничего из этого не получалось. Нервное напряжение не спадало ни на секунду. А вытравить страх, въевшийся во все клеточки тела, во все поры души, казалось задачей и вовсе невыполнимой.
«Да этот грузин уже давно забыл обо мне! — в который раз пробовал успокоить себя Игнат, прогуливаясь по бору или куря на скамеечке возле крыльца. — Разве нужна такой щуке подобная мелочь вроде меня? На один кус, как говорится! Не стою внимания! А тем паче того, чтобы тратить на меня, ничтожного, время! А то, что он тогда позвонил и принялся стращать меня прокуратурой и тем, что пришлет пацанов, чтобы меня опустили, так это был просто бандитский кураж. Попался случайно на глаза подвыпившему придурку номерок моего телефона, вот и решил поразвлечься, нагнать страху на дешевого фраера. Нагнал, удовлетворился. И выбросил навсегда меня из головы.
Из-за девки тоже можно не волноваться. Тысяча против одного, что ее уже давно переправили на Кавказ или в Среднюю Азию и загнали какому-нибудь местному нуворишу. А если даже Тамара всё еще в Ленинграде, то свободы передвижений она лишена и (это уж без сомнений!) никогда ее не получит. Было б иначе, так уж крысеныш не упустил бы возможности отыграться за всё, что устроили ей мы со Светланой. И уж точно, не стал бы с этим тянуть, первым делом поперся б в милицию. Без вариантов, что тогда бы уже я сидел не на этой скамеечке, а на нарах. Или под нарами».
Но тут же всем этим доводам (словно специально, чтобы поиздеваться над собой, посильнее растравить в душе страх) Игнат спешил предъявить контраргументы:
«И вовсе не забыл обо мне этот грузин. Подобные волки никогда ни о чем не забывают, ничего не прощают, тем более, таким дешевкам, с их точки зрения, как я. Со мной надо расправиться только за то, что перед тем, как отдать этим бандитам девчонку, я сам ломанул ей целяк. А значит, кинул своих „покупателей“, подсунул им второсортный товар. К тому же, не относящийся к их кругу фраер, изнасиловавший малолетку, для этих бандюг, как бельмо на глазу. По воровскому закону такое нельзя оставлять безнаказанным. Рано или поздно, каких бы это ни потребовало затрат и усилий, но трахнуть в жопу меня должны обязательно.
Так почему же сейчас на какое-то время грузин оставил меня в покое? Этому можно найти хоть сто объяснений.
Например, он затеял какое-то крупное дело, и на меня у него сейчас просто нет времени.
Как только немного освободится, так сразу и…
Или другое: сейчас лето, так почему даже бандюга не может взять на пару месяцев отпуск и не уехать куда-нибудь отдохнуть? Может вполне.
Как только вернется, так сразу и…
И вообще, чего это я там нафантазировал с тем телефонным звонком? Типа «попался случайно на глаза подвыпившему придурку номерок моего телефона». Какое случайно !!! Ведь грузин тогда не раз повторил, что ему до меня никак не дозвониться. А значит, набирал мой номер и раньше. Не ради какого-то там бандитского куража, а вполне целенаправленно — надо было сделать первый шаг в претворении в жизнь запланированной расправы, припугнуть меня так, чтобы от страха я не мог найти себе места. А потом уже довести месть до конца, опустить меня, предварительно заставив помучиться от неопределенности своего положения. Кстати, вот еще одно из объяснений тому, что грузин пока никак не дает о себе знать. Не спешит, и делает это умышленно, отлично зная, что ожидание наказания всегда гораздо мучительнее самого наказания.
Так что оптимистические отчеты Светланы о том, что сейчас дома всё спокойно, не стоит принимать во внимание. Прошло меньше двух месяцев. Возможно, пройдет еще один или два, прежде чем грузин напомнит мне о себе. Позвонит. Узнает, что я наплевал на его требование и всё же смотался из города. Нетрудно предположить, что тогда, чтобы выяснить, где я нахожусь, бандиты наедут на Свету. И расколоть ее для них не составит ни малейшей проблемы. Достаточно будет лишь объяснить, что я всё ей наврал. Тамара жива, находится у грузина и в любой момент готова дать показания в прокуратуре не только против дяди Игната, но и против его гражданской жены. А дальше без вариантов. Взбешенная на меня и перепуганная до смерти Светлана без возражений выложит мои нынешние координаты. И никакой телеграммы отправлять мне даже и не подумает. А бандиты спокойно сядут в машину и поедут сюда.
Быть может, сейчас они как раз на пути в деревушку Капраново! Их появления здесь следует ожидать в любой момент! Сегодня.
Завтра.
Через неделю.
Через два месяца.
На протяжении всей жизни!
Да это ж ужаснее Танталовых мук!!!»
Ничто не помогало! Ничто не отвлекало! Сидел около телевизора, уперев взгляд в мелькающий цветными картинками экран, но видел перед собой только черную дыру всё глубже и глубже заглатывающей в себя безысходности. Пытался спрятаться от кошмарной действительности между страниц пропахших сыростью книг, целую связку которых Петр Тимофеевич достал с чердака, но во всех них без исключения жирным курсивом было тысячекратно напечатано лишь одно короткое «ЖДИ!!!» Отправлялся в баню и всякий раз, прежде чем зайти в парную, в нерешительности топтался в предбаннике, боясь открыть дверь, потому что за ней могла дожидаться Тамара с ковшом кипятка наготове. Крышу сносило!
К сентябрю у Игната отросла жидкая бороденка, на ногах уже начали загибаться и трескаться длинные желтые ногти, в противоположность которым на пальцах рук всё было сгрызено до крови. Зубная щетка последний раз использовалась месяц назад, а задубевшими от грязи носками можно было заколачивать гвозди. После того, как однажды разминулся на узкой тропинке в бору с двумя местными девками — прошлогодними Тамариными подружками — и увидел (для этого даже не пришлось оборачиваться), как они, остановившись, хихикают ему вслед и шепчутся между собой о том, насколько же он омерзителен, Игнат почти перестал выходить из дома, делая исключения лишь для того, чтобы добраться до туалета или иногда покурить на скамеечке возле крыльца. С Анной Ивановной и Петром Тимофеевичем он почти не общался, ограничиваясь лишь обменом дежурными фразами и односложными ответами на их эпизодические вопросы.