Мстительница
Шрифт:
Ужасающий сплин, который корячил его на протяжении трех месяцев, действительно, отступил, наверное, признав свою неспособность свернуть набекрень мозги столь характерному и волевому мужчине, каким являлся Астафьев Игнат Анатольевич — убийца, насильник, бывший алкаш и будущий удачливый бизнесмен.
Всё хорошо — лучше не пожелаешь!
Давно подмечено, что неприятности бродят по жизни дружными стаями. Приятности, наверное, тоже.
В мозгах стало светлее. Депрессия отступила. Решение больше не брать в рот ни капли спиртного в своей нерушимости не вызывало никакого сомнения. Сама судьба уберегла от поспешного шага и скроила всё так, чтоб не позволить добровольно сдаться в дурдом.
А тут и еще одно радостное известие, которым Игната сразу порадовал Петр Тимофеевич,
— Пришло письмо от Светланы. Лежит на столе в твоей комнате.
Вроде бы, ничего удивительного. Никаким выдающимся событием то, что Светлана, по-прежнему строго соблюдающая график отчетности о событиях (или их полном отсутствии) в Пушкине, прислала очередное письмо, не было. Так же, как и ставшая уже сакраментальной фраза о том, что «никто не звонил, тобой никто не интересовался, милиция поисками девки больше не занимается и, вообще, всё спокойно» никаких положительных эмоций давно не вызывала. Но на этот раз в письме было еще и нечто такое, что просто не могло не порадовать.
«Свои дела окончательно привела в порядок, — сообщала Светлана, — и всё срослось у меня настолько удачно, что даже не ожидала. Раньше боялась сглазить, и если о чем и писала, то делала это со всей осторожностью. Теперь могу смело рассказать тебе, что уже обжилась в своем кабинете в городской администрации, a дело, которое пробивала все три последние месяца, сейчас резко сдвинулось с места и пошло вперед семимильными шагами. Так что без твоей помощи мне теперь не обойтись, и, сразу предупреждаю: впереди тебя ждет очень много работы. Хорошо оплачиваемой работы!!! Одним словом, довольно бездельничать на тещиных блинах, готовься приступать к делу уже с понедельника. И встречай меня в четверг, 10-го, с савеловского поезда, вагон № 9. На протяжении трех дней перевожу дух у родителей, а в воскресенье вместе возвращаемся в Пушкин. Надеюсь, машина у тебя на ходу».
«А пес ее знает! — радостно улыбнулся Игнат и подумал, что сегодня среда, а значит, завтра предстоит ехать в Неблочи на вокзал. — Надо сходить завести»…
— Игнат Анатольевич, идите обедать. Ну, что пишет Светлана? Как обычно?
— Нет, не совсем. Сообщает, что приезжает завтра на савеловском поезде. Так что, утром отправлюсь встречать. А сейчас надо проверить машину. Как-никак, простояла без дела с июня.
— Так а обедать?
— Немного попозже. Вот заведется мой «Опель»…
«Опель» завелся с первого раза, даже и не подумав капризничать. Хотя, иначе быть не могло. Ведь приятности бродят по жизни дружными стаями, и если всё складывается удачно, то исключений из этого правила практически не бывает. Одним словом:
Всё хорошо — лучше не пожелаешь!
III
ВИКТОРИЯ ЭНГЛЕР
15 сентября 1999 г. 21-50 — 22-40
Кофе выпит. Съедены три бутерброда с сыром и колбасой. Мои и Тамарины вещи (слава богу, не так уж их много) распиханы по нескольким продуктовым пакетам. Посуда вымыта, остатки еды из холодильника и со стола перекочевали в помойный мешок. Последней из наших бебех, [57] на которую я совершенно случайно натыкаюсь в кухонном шкафчике за баррикадой из кастрюль, плошек и мисок, оказывается Тамарин сотовый телефон, который это «дитя технического прогресса» в упор игнорирует, как излишество, и за два месяца со дня его подключения, кажется, так и не научилась вводить свой PIN-код. А как неплохо было бы сейчас позвонить ей на мобилу, узнать, как дела. Но — увы. Что-нибудь вбить в башку упершейся Томки практически невозможно, и при всём при том, что компьютерные азы она освоила без каких-либо осложнений, мобильник у нее вызывает некое подобие аллергии. Что же, кто-то перешагивает через трещинки на асфальте, кто-то страдает аэрофобией, кто-то испытывает неприязнь к сотовым телефонам. У всякого свои прибабахи. Почему Тамара Астафьева должна быть исключением?
57
Бебехи (уголовн) — шмотки, вещи.
Усмехнувшись, я небрежно кидаю Томкину трубку в один из пакетов поверх ее безжалостно утрамбованного барахла, потом жертвую десятком драгоценных минут на то, чтобы еще раз обойти крошечную квартирку и убедиться в том, что мы не оставили здесь после себя ни клочочка бумажки, ни пыльной тряпочки, ни корочки хлеба. Всё чисто — словно нас здесь и не было. Сборы закончены. Можно переходить на другой уровень. С незатейливой бытовухи переключаться на высокие технологии, а именно: на компьютер и компакт-диск, который наряду с несколькими официальными документами, списком приватных ключей и электронной «таблеткой» я обнаружила в конверте — том самом, что сутки назад был отправлен на мое имя в «Джорж Элиот» из фирмы международного права «Кеннери, Спикман, Бэлстрод и Гарт».
С приватными ключами я без проблем разобралась еще в Гибралтаре. Более того, потратив на это всего два часа, определила, что на данный момент являюсь обладательницей примерно шести миллионов «зеленых», распределенных по нескольким Интернет-банкам и даже успела обналичить двадцать пять тысяч, чтобы расплатиться за номер в отеле, добраться до Питера и иметь кое-что про запас.
В официальных бумагах, составленных по-английски и процентов на сорок напичканных специальной терминологией, с которой столкнулась первый раз в жизни, я оказалась чугун-чугуном. Правда, что сумела понять, просматривая документы в самолете, что Виктория Карловна Энглер является единственной и неоспоримой правопреемницей 51% акций фирмы, активы которой на август 1997 г. составляли чуть более четырех миллиардов баксов. Чтобы расшифровать всё остальное, мне нужен хороший юрист. Но это терпит, это задача на будущее.
Электронный ключ («таблетку») я вообще не ожидала обнаружить в конверте, и именно она является для меня сейчас наибольшей загадкой. Ни на йоту не сомневаюсь, что получила в руки некий «золотой ключик», который, возможно, куда как ценнее и 51%, и шести миллионов, распиханных по Интернету. Знать бы еще ту заветную дверцу, которую этим ключиком можно открыть. И вообще, стандартного ли формата эта «таблетка», или для нее требуется какой-нибудь эксклюзивный, единственный в своем родеридер? [58] В таком случае, где мне его искать?
58
Считывающее устройство для электронных ключей. От англ. to read — читать.
Я достаю из сумочки упакованный даже не в пластиковый футляр, а в несерьезный бумажный конвертик, компакт-диск и вставляю его в CD-ROM.
«Здесь-то и отыщу сейчас ответы на многие непонятки». — В этом я почти что не сомневаюсь.
«Только бы он не был запаролен!» — В том, что диск без защиты, я тоже уверена на все девяносто девять процентов. И оказываюсь права.
Никакого пароля, никаких неприятных сюрпризов. Всё просто, как в развивающей игре для дебилов: на экране монитора появляются пять ярлыков. Первый: «1. Сначала открой меня»; второй: «2. Письмо тебе, дочка»; третий: «3. Охранное агентство „Богданов и Пинкертон“; четвертый: „4. Концерн „Богатырская сила“ и пятый: «5. Что делать?“
«Что делать? — совсем как у Чернышевского», — непроизвольно отмечаю я и кликаю мышкой в первой ярлык.
«Здравствуй, дочурка. Сейчас ты сидишь у компьютера и читаешь то, что когда-то я составлял для тебя, в течение нескольких месяцев расходуя на это всё свое свободное время.
Сейчас ты сидишь у компьютера и читаешь… а значит меня рядом с тобой уже нет. Ты осталась одна. Совершенно одна. Может быть, я не прав, но, сомневаюсь, чтобы в мире нашелся еще хоть один человек, который столь же искренне и безоглядно, как твой отец, желал бы тебе добра и стремился к тому, чтобы ты это добро обрела. Любовь моя к тебе была безгранична до фанатизма, и я, не раздумывая, отдал бы за твою жизнь десять своих, если бы, действительно, обладал десятью жизнями; не размышляя, продал бы душу дьяволу, потребовав в качестве платы только одно: чтобы у тебя всё было благополучно».