Мстительные духи
Шрифт:
Харуто посмотрел на себя и пожал плечами. Его хаори была лохмотьями, часть порвалась, другая — сгорела, но его хакама были почти целыми, хоть и в крови. Его грудь ничто не покрывало, и он понял, что немного замерзал.
— Посоху дерева конец, — сказал он. — А его заменить будет тяжело.
Гуан кивнул.
— Я помню.
Харуто вздохнул и похлопал по груди, посмотрел на развалины улицы.
— И трубка.
— Еще одна? — Гуан нахмурился. — Я не могу покупать новые трубки в каждом городе.
Харуто закатил глаза.
— Ты тратишь мои деньги.
Гуан
— Я заслуживаю свою долю неоценимой службой.
— Ясное дело, — Харуто хлопнул друга по плечу. — Каждому оммедзи нужна поддержка голодного поэта. Если бы не ты, кто носил бы мои посохи в эти тяжелые времена? — он оторвал от края хакама тонкую полоску, обмотал ею посохи и связал их, передал Гуану. — Вот. Почти так же хорош, как мул, и пахнет похоже.
— Я тут, чтобы сделать тебя бессмертным в словах, а не вкусно пахнуть, старик.
Харуто рассмеялся от этого.
— Я уже бессмертный. Зачем мне твои слова? И мулы не жалуются, так что тшш.
— Я покажу тебе мула, — Гуан пнул Харуто по голени.
— Ай! — Харуто изобразил боль и стал прыгать на одной ноге перед Янмей и девушкой.
— Ты не исцеляешь ожоги, — девушка сжала потрескавшиеся ладони Янмей. Шики спустилась по руке Киры, посмотрела на раны Янмей.
— Я в порядке, — Янмей скривилась и попыталась убрать дрожащие ладони, но Кира держала.
Янмей хорошо помогала, но Кира… девчонка просто мешалась.
— Я говорил тебе не лезть и позволить мне разобраться, — рявкнул Харуто.
Кира не посмотрела в его злые глаза. Она отпустила ладони Янмей, смотрела на интересный участок снега.
— Я просто пыталась помочь.
— Из-за твоей помощи акашита может найти новое тело и устроить хаос где-то еще. И мне нужно заменить посох дерева.
— Я не знала, что он сломается.
Шики забралась на плечо Киры и запищала.
Янмей смотрела на Харуто, стиснув зубы, ее ладони дрожали.
— А я? Моя помощь тоже была ненужной?
— Ты права, — Харуто знал, что он врал. — Когда я говорю не лезть, я серьезно. Я бессмертен, вы — нет, — он увидел, как она открыла рот для спора, но прервал ее, указав на Киру. — А тебе нельзя трогать мои посохи, — он повернулся и пошел к центру города.
— Ты их трогаешь, — сказала Кира Гуану. Она была права, конечно. Она не могла знать, что будет. Она не была виновата, что посохи были уже настроены на акашиту, а она была еще одним ёкаем. И все же Харуто злился. Гнев кипел в нем, требовал быть выпущенным, покрыть все, что он сказал, презрением. Ему это не нравилось. И ощущение не нравилось.
Шики прошла по пыльной улице, посмотрела на Харуто и свистнула.
— Идти за его гневом? — рявкнул Харуто. — Что это означает, Шики? — еще свист. Шики прыгнула на его хакама и поднялась до пояса. Он подхватил ее за шкирку и опустил на свое плечо, шагал дальше. — В этом есть смысл.
Шики была права. Харуто ощущал гнев Тяна, его месть толкала Харуто действовать. Найти его убийцу и исполнить его бремя.
Харуто замер посреди улицы, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Шум города мешал сосредоточиться. Дети вопили, мужчины кричали, духи крушили дома, начинали пожары, дразнили людей. Он закрылся от этого. Ветер выл на улицах, поднимал снег и мешал дышать. Он закрылся и от этого. Энергия духов окружала их. Некоторые были игривыми, приходили пошалить и провести время на земле. Они не были важны. Другие были ёкаям, их что-то привлекло в Миназури. Нарушение равновесия в городе.
Шики щебетала в его ухо. Он неправильно это делал. Он полагал, что осада духов была связана с онрё. Если он хотел найти их, нужно было идти туда, куда его вел Тян. Он опустился на колени на снежной улице, закрыл глаза, выровнял дыхание и отыскал гнев. Он нашел пульсирующую сферу напряжения в животе, она давила на его внутренности, жар вспыхивал, давление в конечностях росло, только бой мог его освободить. Гнев Тяна устроился внутри него, обвил его дух, рвал нити его души.
Харуто встал и открыл глаза. В стороне на улице солдат с заячьей губой прижимал к себе руку и что-то кричал ему. Харуто игнорировал дурака, шел за гневом, ускорился до бега. Гнев становился горячее в его груди, впился когтями в его сердце и легкие, болел в животе. И вдруг высокая пагода появилась над обломками города, храм, где он встретил Оморецу день назад. Харуто знал, что нашел источник гнева Тяна.
— Старик, — крикнул Гуан. — Помедленнее, — старый поэт тяжело дышал, гнался за ним с Янмей и Кирой. Несколько стражей спешили за ними. Гуан согнулся, упер ладони в колени, хватая ртом холодный воздух. Янмей тоже тяжело дышала. Кира, казалось, могла бежать весь день, но ее восторг пропал, мрачный вид прилип к ней плащом. Харуто гадал, видел о ёкая или девушку.
Вокруг храма было пусто и почти тихо. Харуто заметил странного духа, но никто не шел близко к храму, и людей там не было. Шум и хаос города поднимались между зданий и в переулках, но на землях храма все было неподвижным и тихим.
— Скройся, Шики, — сказал Харуто. Дух склонила голову, свистнула и угасла. Харуто ощущал ее на своем плече. — Остальные — не ходите сюда, — он посмотрел на Киру, она глядела на него, не дрогнув.
— Это источник всего этого? — спросил Гуан между вдохами.
Харуто кивнул, нервно двигал ладонями.
— Да. И ты не хочешь туда идти.
Старый поэт рассмеялся.
— Как мне написать поэму о твоих подвигах, если ты не даёшь мне смотреть?
Харуто пожал плечами.
— Придумай. Так делают все хорошие поэты.
Янмей потянулась дрожащей ладонью в волдырях, чтобы вытащить нагинату.
— Я могу помочь.
Харуто покачал головой и стиснул зубы, гнев кипел в нем.
— Еще раз — я бессмертный. Один порыв ветра — и тебе конец. Там вы будете мне только мешать.
Старый воин вздохнул, но она не спорила.
* * *
Харуто открыл скрипящую дверь храма и прошел во мрак. Жаровни горели в последний раз, но теперь погасли, и все было погружено во тьму. Он убрал паутину с дороги, пока шел к уровням алтарей, нити липли к его лицу. Что-то пробежало по полу.