Мучимые ересями
Шрифт:
— Потому что вам с Эдвирдом пора найти колоду карт, — язвительно ответил ему Кайлеб. — Я не видел свою жену почти шесть месяцев. И я намерен наверстать упущенное, прежде чем мы с тобой вернёмся в Корисанд. Прямо сейчас.
— Ох.
Мерлин взглянул на Сихемпера. Сержант неприкрыто ухмыльнулся, и Мерлин пожал плечами.
— Просто помните, что нам нужно вернуться до тех пор, пока в Корисанде не наступит рассвет, — сказал он мягко.
— О, я запомню. Но ты, кажется, был тем, кто говорил мне, что мы могли бы вернуться обратно за девяносто минут, если бы захотели.
— Я сказал, что в случае крайней необходимости мы можем вернуться за полтора часа, — поправил его Мерлин.
— И если мое желание провести пару часов не считается «крайней необходимостью», тогда,
Шарлиен изо всех старалась сил не захихикать, а Сихемпер покачал головой, глядя на Мерлина.
— Есть вещи, с которыми даже сейджин не может сражаться, даже если он на самом деле восьмисот- или девятисотлетний ПИКА, — сказал гвардеец.
— Да, я вижу, — сказал Мерлин с улыбкой на лице.
— Пошли, — Сихемпер дёрнул головой в направлении балкона Шарлиен. — Если ты забыл захватить карты, у Её Величества есть пара колод в её гостиной.
Июль, 893-й год Божий
.I.
Дворец князя Гектора,
Менчир,
Лига Корисанда
— Думаю, пора, — кисло сказал князь Гектор.
Они с графом Тартаряном остались одни в маленькой совещательной комнате. Князь стоял, заложив руки за спину, и смотрел из окна башни на крыши своей столицы. Там в дали, за широкими синими водами гавани, его невооружённый глаз мог разглядеть крошечные белые мазки на горизонте. Паруса. Паруса черисийских шхун, скользящих, наблюдающих, ждущих, чтобы свистнуть своих более крупных и могущественных сестёр, если какой-нибудь корабль его флота окажется достаточно глупым, чтобы отважиться выйти из-под защиты береговых батарей.
«По крайней мере, это лучше, чем смотреть в другую сторону», — кисло подумал он. — «Осадные рубежи и артиллерийские позиции гораздо более… неприятны».
— Мой князь, я… — начал было граф.
— Я знаю, что ты собираешься сказать, Терил, — перебил Гектор, не отрывая взгляда от гавани, — и ты прав. При таких темпах, мы можем продержаться здесь, в столице, по крайней мере, ещё три-четыре месяца. Собственно, наверное, даже больше. Так что нет, положение всё ещё не совсем безнадёжно. Но это моя точка зрения, на самом деле. Если я сейчас предложу Кайлебу начать переговоры, то это будет самое близкое к позиции силы, которую я, вероятно, найду. И, — он тонко улыбнулся, — по крайней мере, Айрис и Дейвин вне его досягаемости.
Несмотря на все усилия, выражение лица Тартаряна выдало его, и Гектор резко рассмеялся.
— О, я уверен, что в настоящий момент они с Филипом в безопасности в Дельфираке, Терил! Во всяком случае, либо это так, либо, — выражение его лица на мгновение напряглось, — они на дне моря, а если уж капитан Хэрис смог вернуть «Пику» домой после Залива Даркос, он сможет и провести «Крыло» в бухту Швэй. И я верю, что Филип проделает с ними оставшуюся часть пути до Дельфирака. — Он глубоко вздохнул, затем вздрогнул, как человек, стряхивающий с себя самый страшный кошмар. — Кроме того, если бы их корабль захватили, то Кайлеб уже рассказал бы мне об этом! Он, конечно, не будет держать это в секрете, учитывая то, что он знает, что если он скажет, что они у него в руках, то это увеличит давление на меня.
Тартарян кивнул, и Гектор пожал плечами.
— Как я уже сказал, — продолжил князь, — они вне его досягаемости. К сожалению, я — нет, и не собираюсь быть. А это значит, что с этого момента моя позиция будет только ослабевать.
— Без сомнения, это правда, мой князь, — сказал граф с озабоченным выражением лица, — но, конечно же, Кайлеб тоже это понимает. Боюсь, на его месте, я был бы склонен игнорировать любые предложения о переговорах, пока позиция другой стороны не станет близка к отчаянной.
— Всегда есть такая возможность, — признал Гектор. — Но есть так же и уравновешивающие соображения. Кайлеб ненавидит меня до глубины души. Что ж, это чувство взаимно, и он вряд ли забудет об этом. На самом деле, он,
— Но он также должен смотреть в сторону того, что произойдёт после его победы. Посмотрим правде в глаза, — Гектор на мгновение оскалил зубы, — тем или иным способом, он победит. Это не твоя вина, ни Ризела, и не Корина. Если в этом и есть чья-то вина, то моя собственная, но настоящая причина в том, что у нас просто не было времени привыкнуть к каждому из его маленьких сюрпризов.
— С другой стороны, как ты сам однажды напомнил мне, Корисанд — не самая маленькая территория. В особенности учитывая, что Айрис и Дейвин вне его досягаемости, ему придётся беспокоиться о том, как он собирается потом умиротворить княжество, и его лучшим шансом на мирную капитуляцию будет соглашение со мной путём переговоров.
— Но если он не ждёт, что вы… останетесь побеждённым дольше, чем должны, он не оставит вам власти больше, чем он может, — заметил Тартарян.
— Нет. На самом деле он будет настаивать на всём, что только сможет придумать, чтобы ампутировать мне ноги, — мрачно согласился Гектор. — И у меня не будет возможности противостоять большинству условий, которые он захочет навязать. Лучшее, на что я могу реально надеяться в данный момент — это то, что он оставит меня технически на троне, с «советниками» — или, возможно, даже явным вице-королём со здоровенным гарнизоном — смотрящими из-за моего плеча и наблюдающими за каждым моим движением, как виверна следит за кроликом. Он не дурак, Терил, и он знает, что я уже убил его отца и что мне действительно всё равно, кто отрубит ему голову… лишь бы кто-нибудь, наконец, смог сделать это. — Его улыбка стала тонкой и уродливой. — Если он и оставит меня на троне, то при таких условиях, что я в лучшем случае буду лишь его «содержанкой».
— Но даже после того, как он завоюет Корисанд, даже если он действительно инкорпорирует Корисанд в свою «Черисийскую Империю», ему всё равно придётся противостоять Церкви. На данный момент Церковь мало что может ему сделать — по крайней мере, напрямую, не имея собственного флота из кораблей нового типа. Но, думаю, в один прекрасный день у Церкви появится такой флот. В любом случае, у неё будет время, чтобы построить его, потому что в этом мире у Кайлеба нет никакого способа, каким он мог бы надеяться завоевать Ховард и Хевен, и как только это произойдёт, больше не будет неравных боев, таких как в Заливе Даркос. Так что в какой-то момент наш дорогой друг Кайлеб обнаружит себя сражающимся за свою собственную жизнь, используя каждого человека и корабль, которого он сможет наскрести. Это не случится завтра, или через пятидневку, но это случится, Терил. И когда это произойдёт, когда он будет вынужден сократить численность гарнизона, которую, по его мнению, он может поддерживать в Корисанде, когда его внимание будет полностью сосредоточено на смертельной угрозе где-то в другом месте, тогда — тогда, Терил! — его меры предосторожности ослабнут. Должны будут ослабнуть. И когда они ослабнут, сколько бы времени это ни заняло, я буду готов.
Тартарян посмотрел в жёсткие, полные ненависти глаза своего князя и прочёл дикую решимость, кипящую в их глубине. Если бы Кайлеб Армак мог видеть то, что видела Терил Лектор в тот момент, он никогда не согласился бы ни на что, кроме головы Гектора Дайкина.
На одно мгновение Тартарян поймал себя на том, что желает служить Кайлебу, а не Гектору. Совсем не амбиции Кайлеба породили вражду между Корисандом и Черис, а способ, с помощью которого Кайлеб заключил мир с Нарманом, как минимум, доказывал, что черисийский император был готов позволить предать прошлое забвению при определённых обстоятельствах. Тартарян сильно сомневался, что любой честный человек мог законно пожаловаться на методы, какими Гектор всегда правил своими людьми. Безжалостно, да, но также справедливо и поразительно объективно. Если бы только он мог согласиться на это, забыть о своих грандиозных амбициях, отказаться от «великой игры»…