Мудрец. Сталкер. Разведчик
Шрифт:
– Спасибо, что свинцом не накормили, – сказал Коломбо. – Был бы с нами Белый…
– Ешь, Олег, – сказала Синильга. – Арчибальд велел тебе ещё клубники принести… Она не фонит, проверяли…
– Считай, двух бойцов вывели из строя, – сказал Матадор. – Да у них ведь ещё и Ниндзя с Гудвином! И Кобра, наверное! Это всё на войну похоже…
– Не посмеют, – сказал месье Арчибальд. – Кто им артефакты будет носить? Крупная буржуазия привыкла ко всяким штучкам вроде «ягодок». Их «чернобыльской виагрой» там называют… Вся нынешняя фармакология для богатых держится на хабаре нашем…
– Они всё могут сделать, – сказал Матадор. – Введут нам продразвёрстку, нормативы установят…
– Та мы разбежимось видсилля, – сказал Мыло. – Шукай тады нас по усий земли…
– Счета наши заморозят, – продолжат седой сталкер. – Большого отправят верхонки шить…
– Ахтунг! Машина! – крикнул Колчак и открыл дверь тамбура.
Сталкеры, трезвые и не очень, мигом порасхватали автоматы или что уж у кого было.
Но оказалось, что это миротворцы привезли Кобру, после чего немедля отъехали.
– Ну, одной бедой меньше, – сказал Матадор. Кобра сбросила чужую офицерскую плащ-палатку и разрыдалась. К ней подбежала Синильга, начала уговаривать, чтобы выпила немножко…
Кобра поведала сквозь слёзы, что ей бы точно не уйти с российской военной базы, если бы не голубые каски. Майор Дюпре оказался настолько любезен, что его самого чуть было не арестовали, но за ним был французский взвод сопровождения, а устраивать войну ещё и с миротворцами было опасно…
– Рауль может, – сказал месье Арчибальд. – Он не дипломат, он в Уганде реально воевал, выводил европейцев…
– Ну да, – сказал Матадор. – Теперь он будет считаться самым отважным офицером «зет-форс», если осмелился так углубиться в Зону…
– А Толик там остался, – сказала Кобра. – Правда, Рауль обещал приглядеть, да я ещё Толиковым родителям в Москву позвонила. У него очень крутые предки. Я уж врала-врала его мамаше, ведь не скажешь же ей, что я простая официантка…
– Так и она не из графьёв, – утешил её Матадор. – И ты, Дуся, не простая официантка. Ты не гастролёрша, ты одна из нас. Мы все это помним. А кто забудет – напомним…
И выразительно посмотрел на Огонька.
Тем временем мастер Марконя наладил своё хозяйство, и включились окна-дисплеи, только смотреть было уже не на что – за пределами бара стояла обычная дождливая ночь.
Печкин, которого сморил не коньяк, а сегодняшний жуткий день, уже уронил голову на стол, но его разбудил восторженный рёв сталкеров:
– Белый! Белый! Белый!
Журналист поднял голову и увидел, что майор Каргин жив, здоров и ничего не соображает, а Белый тяжело дышит и вытирает капли с лица.
– Заберите у него… это, – сказал наконец Белый. – Я не смог. Вцепился как клещ…
Майор крепко держал в кулаке горловину чёрного пластикового пакета с эмблемой какого-то рок-фестиваля.
Подошёл вразвалочку Топтыгин, попытался разжать пальцы, потом попросту рванул пакет так, что пластик лопнул, и какой-то круглый предмет вылетел – и упал на стол, за которым сидел Батюшка в компании распутного маркиза.
Расстрига вскочил и шарахнулся в сторону.
Это была отрезанная человеческая голова.
– Горох, – сказал поражённый Матадор. – Вот и встретились…
– Пацан сказал – пацан сделал. – У Техаса был такой вид, словно он и сам причастен к этому деянию.
– Соттона перкеле, – сказал Юкка-Пекка и поднял с пола свою трубочку – оказывается, и его можно было удивить.
– Добрый сталкер будэ, – сказал Мыло. – Наш хлопец. Майору даже кличку придумывать не пришлось.
Павел Бару по прозвищу Мастдай, 35 лет
Спасибо что навестил, Печкин. Видишь – не залежался я у Болотного Доктора, в нормальную больничку перевели. А у айболита болотного в палате страх один. Потому что на соседнем топчане лежит псевдогигант и стонет, жалуется, что ему брюхо нафаршировали картечью. А я лежу и боюсь – вдруг Доктору вздумается перелить мне кровь от монстра? Для интереса? И в ассистентах у него зомби ходит. Там не выздоровеешь – помрёшь от жалости к себе.
Нет, на Болотного Доктора я не в обиде. Спас он меня, сделал самое главное. А уж Пилюлькин как-нибудь выходит.
Значит, Белый тебя интересует… Он всех интересует. А к журналистам я привык с детства. Про деда в газетах писали. Про отца писали. И даже про меня писали, когда я школьником ещё занял первое место на конкурсе молодых талантов.
Дед мой был известный виноградарь, отец – известный винодел, а я – неизвестный грузчик с Кишинёвского винзавода.
Такова новейшая история Молдавии.
А вообще-то я скульптор по образованию. Строгановка. И уже получил я первый заказ – композицию «Материнская слава» сваять, и хорошие деньги маячили, только тут стало нашей державе не до статуэток. А я уже семейный человек, заметь, у нас рано женятся.
Ничего, думаю. Обойдусь пока кладбищенскими памятниками над могилами бандитов. Бандитов много объявилось. Воюют между собой. Говорят, что в Москве наш брат скульптор – нарасхват. Хоронят авторитетов каждый день да через день…
Только вот беда: в свободной суверенной Молдавии даже бандюганы бедные. На роскошные памятники не тратятся. Не дождался я заказов.
Ничего, думаю. Потаскаю бутылки, не надорвусь. Фамилия наша знаменитая, знакомых на винзаводе полно. Но все непыльные места уже распределены по нужным людям. Таскаю ящики, потому что силой не обижен, в нашей профессии без крепкой мышцы нельзя.
Сын родился, дочь вдогонку. Денег не хватает, хотя дед и помогает, надёжный у меня дед. Каждый день с бабой ругаюсь. Потому что она женщина эмансипированная и помешалась на идее Великой Румынии. Надо было на крестьянке жениться, а мне интеллектуальный уровень подавай: как же, сам Неизвестный мои работы хвалил!