Мудрец. Сталкер. Разведчик
Шрифт:
– В том-то и беда, что переносит, – хмуро сказал он. – А в этом клятом Заколючинске люди обслуживают установку и помалкивают. Деньги им платят хорошие, а они привыкли кучеряво жить, пока бомбы клепали, и нынче обрадовались. Остальные-то люди для них – мусор! Так и при коммунистах было, так и сейчас есть…
– Так ведь даже американцев убедили, – сказал я. – Уж на что прагматичный народ…
– У Штатов своя линия, – сказал Трегубов. – Их террором и нищетой пугают. Чёрные и цветные – вперёд!
Как-то
– Всё равно жить в Африке больше некуда, – подал голос Киджана. – Земля нас проклянула… Проклянила…
– Прокляла, – подсказал я.
– Ну вот и ваш университет, – сказал Борис. – Может, мы тоже пойдём – подстрахуем?
– Нет, – сказал я. – Сидите и ждите. Если меня оттуда выведут под конвоем – тихонечко поезжайте домой и не рыпайтесь, пристрелят.
Они неубедительно пообещали. Господи, ну что я им, кто я им?
В знакомом вестибюле на доске объявлений красовалась фотография Димы Сказки – правда, без траурной каймы. В подписи сообщалось, что господин ректор срочно отбыл на Простор по состоянию здоровья, но его вклад в дело высшего образования никогда не будет забыт…
– Алала! Счастлив день, когда встречаем Достигшего! – вскричал вахтёр Иван Казимирович. По возрасту ему вроде бы давно полагался Химэй вне очереди, а вот поди ж ты…
– Кто замещает ректора? – строго спросил я.
– Так Прянников же, – ответил вахтёр. – Прянников и замещает…
Мог бы я и не спрашивать. Кто же больше?
– Он у себя? – спросил я ещё строже.
– У них посетитель, – сказал вахтёр. – Вам бы подождать…
– Бриарей не ждёт! – значительно сказал я и пошагал вдоль по коридору.
Мадам Бедокур тоже была вечной, как вахтёр, – и от проректорского кабинета доросла до ректорского.
– Алала, – сказала она. – Счастлив день… Нельзя к Павел Игнатьичу! У него посетитель!
– Мне – можно, – гордо сказал я. Ах, Паша, Паша, не ты ли Диму заказал? С тебя станется…
И открыл дверь с позолоченной табличкой – её ещё не успели сменить.
Прянников Павел Игнатьевич сидел за огромным столом, заставленным мониторами, а гость его скромно притулился на одном из боковых стульев – но всё равно было видно, кто здесь хозяин. Гость был облачён в некое подобие военной формы с причудливыми знаками различия. Глаза его были скрыты за тёмными очками, а лицо украшала крошечная молодёжная бородка в три волоса.
– Дисциплинка у вас… – недовольно начал гость, но увидев мой чвель, поспешно произнёс приветственную формулировку.
Прянников был растерян.
– Алала… Счастлив день…
– Я вам не помешал? – нагло спросил я.
– Достигший всегда приходит вовремя, – торжественно сказал гость и внимательно рассмотрел мою бирку, но именовать меня не стал. – Павел Игнатьевич, вы, в общем, всё поняли. Думаю, что недоразумений между нами больше не будет… Ваша работа по неандертальцам Комиссию чрезвычайно заинтересовала. А с вами, уважаемый Достигший, мы непременно встретимся… Все там будем!
С этими словами высокий гость покинул кабинет.
– Здорово, Паша, – сказал я. – Узнаёшь?
Лицо Прянникова из бледного стало багровым.
– Как тебя не узнать, Рома… Где ты – там и неприятности…
– Ну так звони куда следует, – сказал я. – Или почту пошли.
– Прямых распоряжений не было, – ответил он. – С тобой вообще всё непонятно. Характеристику на тебя, например, совсем недавно запрашивали… Ты что – действительно Достигший?
– Как видишь, – сказал я. – Янтарный чвель кому попало не нацепят.
– Я имею в виду… ты настоящий Достигший?
– Паша, Паша, – сказал я. – Ты же образованный человек. Ну какой же может быть настоящий Достигший? Я просто один из тех бездельников и бродяг, что пудрят мозги добрым людям рассказами о прелестях Простора…
Прянников покачал круглой головой:
– А говорят про тебя совсем другое…
– Кто говорит?
– Ну… вообще. Власть, Комиссия… Ты хоть знаешь, кто у меня сейчас был?
– Да козёл какой-то, – пожал я плечами. – Мундир, правда, незнакомый… Может, сейчас так пожарных одевают от Юдашкина?
– От Юдашкина… – повторил Павел Игнатьевич. – Если бы от Юдашкина! Мамышев это! Верховный Комиссар ООН по Российскому региону!
– Ничего мне это не говорит, – сказал я. – Мне что – следовало перед ним в струнку тянуться?
– Припечёт – так и вытянешься, – сказал Паша. – Не такие вытягиваются. Вон даже президент…
– Совсем я от жизни отстал, Паша, – сказал я. – Ну кто такой чиновник ООН? Свадебный генерал в лучшем случае…
– Свадебный? Да ему стоит, не побоюсь этого слова, пальцем пошевелить…
– А ты и так всю жизнь всего боялся, – сказал я. – В поле, правда, ты человек был, а в кабинете…
Прянников снова побледнел. Воистину, я приношу неприятности. Как бы и этого кондратий не хватил!
– Рома, скажи честно – где тебя носило все эти годы? – спросил Паша почти задушевно.
– Был я, Павел Игнатьевич, в долгосрочной и совершенно секретной загранкомандировке, – столь же задушевно ответил я.
– Ну вот! Я же знал, что это правда! – воскликнул Прянников.
– Что правда? – удивился я.